А слез то и нет.
Только внутри как-то пусто – видимо сердце сжалось в крохотный пульсирующий комок и бешено стучит где-то внутри.
А стук его отдается в ушах громким звоном – поэтому и раскалывается голова.

На языке едва заметный привкус клубники и сигарет.
Что-то в последнее время я стал много курить.
И пить.
А что это меняет?
Ничего.
Только приступы адского похмелья разрывают на части подсознание и душат невидимой удавкой разум.
И когда уже становится все равно – это последняя стадия…умирания.
Внутреннего, конечно же.
Не настоящего.

Господи, я даже не могу заплакать.
А сердце бьется как у затравленного кролика!
Надо же, у меня все же есть сердце…
Иначе бы оно не болело.

С возрастом, после определенного опыта, на каждой стадии взросления меняется отношение к миру.
И к людям.
И к богу (конечно, если кто-то в него верил).
Учишься не обращать внимание на мелкие жизненные неурядицы, хлопоты перестают быть обременительными…
Так происходит у всех нормальным людей.
Никто не может этого избежать…
Но я то не никто!
И постоянство хоть в каком-то аспекте жизни обходит меня стороной, будто превратился я в невидимку!

Люди не замечают меня.
Или не хотят видеть.
Поэтому приходится напоминать им, что я, бессердечная сволочь, живу на белом свете по соседству с ними!

Ах, нет. У меня же есть сердце…
Иначе бы оно не болело…

Хотя,
когда у тебя нет друзей,
когда твоей жизненной школой становится решетчатое небо,
когда уже отвык доверять хоть кому-нибудь на этой проклятой планете,
Когда все вокруг желают твоей смерти,
когда любимая женщина плюет тебе в лицо -
То сердце разбивается на столько осколков, что их никогда не собрать вместе.
А их острые грани так терзают грудь,
Что понимаешь: лучше бы его и не было, этого проклятого сгустка жизни!

Что-то в последнее время я стал много курить.
И думать о прошлом.
А что это меняет?
Ничего…