***

Сара завороженно смотрит в маленький черный кружок, в свою очередь, глядящий ей прямо в лицо. Пистолет в руке у парня, которого она давным-давно (целую жизнь назад) считала наркоманом по имени Лэнс. И хотя она уже знает, что он не был тем, за кого себя выдавал, она с трудом узнаёт в этом человеке-в-чёрном, предусмотрительно прикрывшем
глаза тёмными очками, простоватого балагура Лэнса.

- Садись в машину, - негромко командует он и Сара подчиняется. А что же еще ей остается?
Он садится рядом на пассажирское сиденье и приказывает ей ехать, куда он скажет.

- Только не глупи, - уточняет мнимый Лэнс. Рука с пистолетом спокойно лежит на коленях. Слава богу, он не тычет им ей в бок, как герой дурацкого фильма.
Сжимая руль, Сара пытается унять дрожь в похолодевших руках.

- Что происходит? Ты следил за мной? Кто ты? - быстро, нервно, отрывисто спрашивает она, сознавая, как глупо звучат эти вопросы. Он не ответит, да ей и не нужны ответы, она и без того их знает.

- Помолчи, пожалуйста, Сара, - дружелюбно предлагает фальшивый Лэнс, и от этого дружелюбия по ее спине пробегает холодок, словно кто-то тряхнул заснеженную ветку, и множество крошечных льдистых снежинок посыпалось ей за воротник. - Сейчас у нас будет возможность поговорить, потерпи, - продолжает он.

Вся поездка занимает не более трех минут.

***

Безликая комната в мотеле, которой кто-то безуспешно пытался придать подобие уюта, наклеив на стену пошлые обои с розовыми фламинго.
Сара во все глаза глядит на сидящего напротив незнакомца. И вроде бы ничего не изменилось в этом лице - все те же округлые щеки, мягкие губы с арсеналом улыбок, невыносимо, неприлично длинные ресницы, над которыми она посмеивалась, без чувства вины поедая лэнсов очередной кулинарный шедевр ("С такими ресницами, Лэнс, у тебя просто не было выбора ориентации"), синие глаза, кажущиеся совсем темными в тени ресниц... Но то, что она видит сейчас в этих глазах, вызывает у нее одновременно дрожь, жар и озноб. Они были цвета неба, сейчас у них цвет стали. И еще у него изменился голос - в нем появились обволакивающие, гипнотизирующие интонации, которым хочется подчиниться сразу и навсегда.

- Привет, я не Лэнс, и я не наркоман, - кажется, он очень доволен своей шуткой.
- Это я уже поняла. Только не говори мне, что ты не гей, не то я окончательно потеряю веру в человечество. И кстати, как поживает Дэнни? - вырывается у Сары. Она сама удивляется своему сарказму - это на нее так не похоже.
Несколько секунд он смотрит на нее каким-то странным взглядом.
- Ты не утратила чувства юмора - это радует, - с одобрительной улыбкой произносит он наконец, - Что касается Дэнни, то, скажем так, наши отношения исчерпали себя, и нам пришлось расстаться. Но не это должно волновать тебя сейчас. Единственное, что сейчас имеет для тебя значение - это то, что я благоразумен. Если и ты проявишь благоразумие, мы быстро покончим с нашим маленьким дельцем и спокойно разойдемся. Согласна?

Говоря это, Пол вовсе не уверен в своих словах. Когда человек, обмотанный скотчем, находит в себе силы острить, это означает одно из двух: договориться с ним будет либо очень легко, либо очень трудно. Профессиональная интуиция, то, что он знает о Саре, и опыт личного общения с ней подсказывают Полу, что на первый вариант, к его величайшему сожалению, рассчитывать вряд ли приходится.
Через пару минут его дурное предчувствие начинает сбываться. Черт, в последнее время это уже стало недоброй традицией.

***

Шум воды в ванной. Розовые фламинго безучастно смотрят на нее своими круглыми бессмысленными глазами. Как ему объяснить, что она представления не имеет, о чем он говорит? Что бедный отец ничего не успел ни сказать, ни передать ей?

Когда он в первый раз окунает ее в воду, всего на несколько секунд, она даже не успевает испытать никаких особенно неприятных ощущений. Но она понимает, что этим не закончится и дальше будет только хуже. Теперь она знает, что ему нужно - ключ. Маленький ключик с выгравированной короной, открывающий какую-то волшебную дверцу.

***

"Что заставляет ее молчать?" - с раздражением думает Пол. Ну ясно, что. Чувства к смазливому инженеришке, так ловко влюбившему ее в себя, сделавшему частью своего Большого Плана, посылавшему ей дурацких птичек-оригами с кодами и шифровками, словно мальчишка, не наигравшийся в шпионов... Как он вообще мог рассчитывать, что она сумеет расшифровать его послания? Он что, устроил ей тест на сообразительность? Пытался понять, достаточно ли она умна для него? Какой бред... Ни разу за свою карьеру Пол не испытывал личной неприязни к объекту. Но в случае со Скофилдом он просто ничего не может с собой поделать.

***

Сара не верит, что ее смерть близка. Не может до конца поверить, что человек, с которым она вела задушевные беседы, научивший ее печь невероятный черничный пирог, человек, рядом с которым она чувствовала, как тает засевшая в груди острая льдинка, - что этот человек ее сегодня убьет. Она и сама понимает, как смешна и нелепа ее убежденность - ведь того человека не существует. Но она, как малый ребенок, упрямо отмахивается от этой мысли. Она уговаривает себя, что ему просто незачем убивать ее. Он поймет, что она ничего не знает, и отпустит ее.

- К чему такие жертвы, Сара? Ради кого? Ради людей, которым на тебя плевать? - от его спокойствия не осталось и следа, он раздражен и зол.
- Таким, как ты, этого не понять, - дрожащим голосом бросает она ему. Похоже, эта инвектива веселит его:
- Это мило. Грустно, но мило, - смотрит насмешливо.

Что ж, придется сделать ей по-настоящему больно. Но, может, это заставит ее хоть немного поумнеть. Черт, он, кажется, больше заботится о ее жизни, чем она сама.

Сара напряженно наблюдает, как он натягивает длинные резиновые перчатки, которые странно контрастируют с тонкой белой рубашкой, намокшей и облепившей тело.

...Такой боли она не испытывала никогда в жизни. Но когда боль уходит, вместе с ней уходит и страх. Остается только ненависть, еще более жгучая, чем боль.
- Мясник! - шипит она как разъяренная кошка.

***

Ну это уж слишком! Он мгновенно оказывается рядом с ней, одной рукой хватает за волосы и запрокидывает голову, другая рука в грубой черной перчатке ложится на ее хрупкое белое горло, такое беззащитное, что должно вызывать покровительственную нежность, но сейчас оно будит только желание сжать его так, чтобы хрустнули косточки. Он наклоняется к самому ее лицу, так что она чувствует, как запах резины от перчатки смешивается с запахами его одеколона и пота.
Несколько долгих секунд синие и карие глаза отражаются друг в друге, горячее дыхание смешивается, обжигая...
А затем Пол наклоняется еще ниже и впивается в ее губы жадным поцелуем.
Спустя мгновение он уже посмеивается, стараясь скрыть охватившее его волнение, а Сара, задыхаясь, пытается найти слова, которые бы выразили ее шок и негодование.

- Знаешь, - сообщает он ей доверительным тоном, - это ведь не первый наш с тобой поцелуй. Помнишь, как ты валялась на больничной койке после передоза?

Воспоминание как вспышка: обжигающее прикосновение, вкус мёда на губах...

- Ты... Ты грязный извращенец, - севшим голосом шепчет Сара, - по-другому никак, да? Не выходит?
- Представь себе, в этом что-то есть, - невозмутимо отвечает он, - жаль, что ты не можешь этого оценить.

***

После короткого телефонного разговора, который Сара безуспешно пыталась расслышать сквозь звук включенного на полную громкость телевизора, он возвращается с изменившимся лицом.

- Ты что, дура?! Ты понимаешь, что ты сейчас умрешь?! - яростно кричит он ей в лицо.

В глазах - страх? Отчаяние?
Сара смотрит на него сквозь прядь мокрых спутанных волос. Она так бесконечно устала, что ее сил хватает только на три слова:
- Иди к черту.

...Сколько времени прошло? Полминуты? Минута?
Он вышел, оставив ее одну под водой, и это конец. Ее захлестывает настоящий животный ужас, страстное желание жить, жить во что бы то ни стало. Изо всех сил Сара тянется к цепочке с пробкой, заткнувшей отверстие ванны. Но тут же приходит понимание, что она не сможет, не успеет, у нее не хватит на это ни времени, ни сил.
В глазах темнеет, легкие будто разрывает тысяча маленьких гвоздей, ее охватывает нестерпимое желание сделать вдох...

И в этот момент она чувствует, как сильные руки обхватывают ее за плечи и возносят над бездной, в которую она чуть было не провалилась. Эти же руки осторожно сажают ее на стул, с которого она тут же бессильно валится на пол, кашляя и судорожно втягивая воздух. Дышать - что может быть чудеснее?
Лишь спустя минуту она взглядывает на своего палача и спасителя, и с ужасом видит ключик с изображением короны, который тот задумчиво вертит в руках. Поймав ее взгляд, он удовлетворенно усмехается.

- Так я и думал. Видишь, как все просто? Ну зачем было устраивать всю эту драму? - весело говорит он. - И кстати, меня зовут Пол.