От автора: автор в раздрае. Мои творческие потенции на нуле, но мне надо было хоть что-нибудь написать, так что написано хреново. Я надеюсь, никто не сочтет каноническую Бекки нжп-шной мэрисьюхой только потому, что он ее не помнит. Эта та тетенька, которая дала Луису (большой черный охранник, подаривший шарф своей жене на годовщину) на столе прямо над великой спасительной дыркой Майкла в полу. В тот момент на этой женщине были сосредоточены все душевные силы наших героев – от Майкла до Абруцци, - которые толклись снаружи, и от нервов, что их дыру попалят, заикались.

Зы: плз, не спрашивайте, чем же все закончилось. Там нормально написано – понять можно, если уловить ход мысли Ти-Бега. А ход его мысли – это не нечто непостижимое.

Посвящается Наивной и Игле, а Наивной особенно за ту ржачку, которую она мне устроила в связи с этим персонажем. Ага, и теперь я думаю о том, чтобы сменить имидж.

За вдохновение спасибо песне «Хулия»

*****
Бекки: Мы такие испорченные, да?
Луис: Охренительно верно. Пошли.

*****

- В следующий раз предупреждай раньше.

- Извини. Он объявился неожиданно.

Тедди переводит взгляд с одного на другого, скользнув по его круглому заду рассеянным взглядом скорее по привычке, чем по желанию. Тедди ничего не проиграет, если что, но всё равно боится. Тедди заметил за собой еще в юности – если не хочется в кого-нибудь сунуть, значит, дело дрянь, и Тедди действительно бздит. Когда начинает хотеться – кризис миновал.

Тедди ничего не проиграет. Тедди даже не очень нужна воля – из всех желаний, которые одолевают и мучают Тедди ежеминутно, это только мелкая прихоть. Тедди в этом уверен и не понимает, почему совсем не хочется сунуть и зачем так дрожат кишки.

Тедди смотрит на третьего, который тоже думает, что он лучше.

Последним он смотрит, пережевывая свой язык, на самого ненавистного. Тедди быстро отворачивается, почувствовав, как в груди всколыхнулось чувство досады оттого, что он тоже здесь и не упустит своего. Тедди хотелось бы, чтобы из них двоих только он был при делах.

Потом он, вытянув шею, смотрит за угол на маленькую дверь Сент-Луиса и отворачивается, чтобы посмотреть на что-нибудь другое – на вышки, на провода, на грёбанные облака. На хорошую погоду над низким кирпичным бараком, на человеческие фигуры, шагающие через двор.

Тедди скручивает в руках свои перчатки.

В конце Тедди пялится на каменную стену, подходит к ней поближе и исподлобья мрачно глядит в толстый цементный шов.

Вот что он видел.

Абруцци расслаблен, если не считать бегающих водянистых глаз и того, что он в четвертый раз поправляет на руке шерстяную перчатку, натянув ее едва не до локтя. Говнюк хочет на волю. Тедди много бы отдал, чтобы хотеть на волю хоть чуть-чуть меньше Абруцци, но, к сожалению, это не так.

Берроуз прижался к стене, подобрал живот, зажмурил глаза и отвернулся в сторону, противоположную Сент-Луису – комнате, где сейчас обретались его страх и крах надежд. Наверное, так он в детстве прятался в шкафу от своего папочки, вставая лицом в угол.

Скофилд отжимается от стены. Он хочет, чтобы все выглядело, как будто он просто стоит и ждет, чем все закончится, но это так не выглядит.

Сукре еще ничего не понял. Сукре нужно время – он хочет времени.

Тедди замирает. Его застывший взгляд останавливается на жопе Скофилда - случайно, потому что в этот редкий момент Тедди нет дела ни до каких жоп, кроме собственной.

Тедди остервенело грызет ногти и кусает губы.

Сколько времени прошло?

Минут семь?

*****

Диспозиция переменилась.

Тедди уже прокусил свои губы и пальцы, и теперь зализывает раны.

Абруцци порвал перчатку, и теперь с безучастным видом стоит, прижавшись к стене, как Берроуз до этого, но, в отличие от Берроуза, смотрит прямо на дверь Сент-Луиса. Злобно и измученно, из-под прикрытых век. Скрипит зубами, подыхая от ненависти ко всему миру.

Долбанные итальяшки слишком чувствительные и все ненавидят – от погоды до собачьих блох, а Абруцци ненавидит всё в сто раз сильнее всех остальных итальяшек.

Берроуз стоит на углу, и всматривается в двери Сент-Луиса, как в даль, словно он капитан дальнего плавания, который всматривается в горизонт, дожидаясь появления родных берегов. Тедди знает, что, когда придет пора лезть в ту дырку, что в полу, или в любую другую дырку, Берроуз полезет первым, без мыла, отпихнув Скофилда и собственную мамочку.

Тедди его не винит. Ставки Берроуза в случае неудачи достаточно велики.

Приложи свою ладонь ко лбу, Берроуз, нахмурь сильнее свой лоб. Ты суров.

Сукре в ужасе смотрит на асфальт, сунув руки в карманы рабочего комбинезона. Кажется, он начинает понимать.

Сколько времени прошло?

Минут двадцать?

*****

Они выходят неспешно, порознь, с деланно равнодушным и отрешенным видом.

Абруцци запрокидывает голову назад, стукнувшись затылком о стену, и закрывает глаза. Всё это дерьмо не для его старых нервов.

Тедди всё понимает одновременно с Абруцци. Страх Тедди мгновенно рассеивается. Привстав на цыпочки, Тедди выглядывает поверх плеча Берроуза и смотрит им вслед, чувствуя, как учащается дыхание, а рот заполняется слюной.

Женщина небольшого роста, с коренастой, крепкой фигурой идет рядом с Луисом, уверенно шагая на массивных каблуках. На ней бесформенная серая юбка и слишком обтягивающая кофта. Луис оборачивается и смотрит на ее грудь.

Выходя, она поправляет на заднице юбку.

- Подлый сукин сын…

Голос Берроуза дрожит от негодования и обиды. Он злится на Луиса, словно Луис здесь главная сучка.

Тедди бросает в жар, и он упирается рукой в гладкую прохладную стену. Он ковыряет пальцем цемент, не сводя глаз с удаляющейся пары. Со смятой кофты на спине женщины, с полоски лифчика, слишком туго перетягивающего тело.

Она всё поправляет, до бесконечности, не щадя Тедди. Когда же у неё все встанет на свои места? Вслед за юбкой она поправляет трусы – кладет руку на свою задницу, тянет вниз и влево. Вниз-влево. Вниз-влево, чуть приседая на ходу и виляя бедрами. Она семенит за Луисом, стараясь не отстать, шагает в лужу и трясет ногой, чтобы вылить воду из туфли. Чертовы трусы никак не встают на место – Тедди готов поспорить, что это не сопливые девчачьи, а здоровенные бабьи трусы, бежевые, с бантиком спереди, - отличные трусы для такой отличной большой задницы.

Тедди со свистом вдыхает прохладный воздух, набирает его полную грудь и быстро облизывает враз пересохшие губы.

На ней не надеты колготки.

Тедди сглатывает и едва не захлебывается.

- Как думаешь, - взволнованно спрашивает Сукре у Скофилда, - он нашел дыру?

Тедди издает тихий, нервный смешок, больше похожий на стон, какой люди издают, если холодное попадает им на больной зуб.

Тедди прислоняется плечом к стене.

НАШЕЛ ЛИ ОН ДЫРУ?

Нашел или нет – женщина осталась довольна. И Тедди был рад за нее – ведь целых двадцать мучительных минут она была для них всех той Единственной, от которой всё зависит.

Тедди тихо смеется.

Наддай она посильнее, и всему конец. Всё зависело от силы ее оргазма, - можно ли было вляпаться в большее дерьмо?! Может, вся судьба Тедди переменилась бы в худшую сторону, если бы Луис был в ударе, или если бы она надела сегодня колготки, и эта мысль неожиданно сильно волнует его. Мысль о том, что его жизнь зависит от ее колготок.

Тедди не выдыхает – с усилием выпускает воздух, согревшийся внутри, сквозь зубы, и стискивает кулаки.

Она давно скрылась из виду, а Тедди все стоит, прижавшись к стене. Никто не замечает, что творится с Тедди – как блестят его глаза, как порозовели его щеки и пересохли губы. Все думают о глупой дырке в бетонном полу и о том, как поскорее вернуться в Сент-Луис.

Но Тедди не такой. Он сглатывает, разжимает кулаки и тихо стучит вспотевшей ладонью по стене.

Очень хочется пить.

Затем он тихонько кашляет, приглаживает волосы рукой и склоняет голову на бок, делая свой взгляд внимательным и строгим. Он переводит этот взгляд с одного на другого, на третьего, который думает, что он лучше, на четвертого – самого ненавистного, и хмурится, как будто его волнует то же, что и их.

Тедди уже все придумал. Когда от возбуждения Тедди бросает в жар, и потеют ладони, голова варит особенно хорошо.

Тедди надеется, что она очень сильно держится за эту работу.