Fear and death: the ultimate aphrodisiac. She wonders why the pages of Cosmopolitan always fail to mention this. (с) FalseEyelashes, “Land Locked”

Какая тут может быть логика – это чувства (с) Ева-Лотта

Она спотыкается.

(Небо и земля – был бы у них шанс, они бы поменялись местами, но шанса не было, и над головой – крыша.)

Она спотыкается.

(Бытовой мусор на полу, щебень и штукатурка, и слой пыли – толстый, нетронутый.)

Она спотыкается, и он удерживает ее на ногах. Хватает за предплечья – резко, сильно и больно – и удерживает.

Удерживает, но она уже споткнулась.

(И понимает, что шанса у нее нет.)

– Я не могу, - шепчет она. Голос дрожит и срывается, она задыхается – словно бы от бега, но не от бега вовсе. Задыхается от захлестнувшей ее волны – страх, ужас, паника.

Она не может.

Мочь – это сложно.

– Можешь, - говорит он. Твердо, жестко. И тянет ее за собой, вглубь.

(А за ними гонится смерть – и она не черная, не страшная и без косы – просто смерть гонится за ними, и вместо косы в ее руках пистолет.)

– Я не могу, - уже не шепот, но еще и не крик. Стон.

Она падает – она споткнулась? – падает вниз, словно бы тяжесть собственного тела вдруг стала невыносимой.

И он все еще держит ее, и это все еще больно.

Паника, страх, истерика – три вестника Апокалипсиса.

(Она вот-вот сорвется.)

– Я не могу, не могу, не могу, не могу… Я не могу, Майкл, оставь меня.

Но он продолжает тянуть ее за собой.

– Ты можешь, ты сильная.

(И это насмешка, насмешка – жестокая насмешка над ней, слабой и беспомощной. Страх захлестывает ее – черная, соленая волна – и кроме него, паники и истерики в мире нет уже ничего. Совсем ничего.)

– Ты не знаешь меня.

– Знаю, ты можешь.

– Я не могу.

(И все расплывается – слезы или туман? – все расплывается, темное, мутное, и не разглядишь, что там, за завесой.)

И она хочет закричать – или просто глотнуть воздуха? – но он закрывает ей рот ладонью.

~~*~~

(Ты можешь…)

Она не может.

(Ты сильная…)

Она слабая.

И он зажимает ей рот ладонью и тянет за собой, вглубь, в темноту, прочь от смерти, гонящейся за ними по пятам.

– Он не найдет нас.

– Найдет.

– Здесь все слишком запутано.

– Рано или поздно – найдет.

И она смотрит на него – широко раскрытыми глазами – и видит словно бы впервые.

(У нее не было шанса узнать его раньше, а теперь она узнала – и вот он. Это он, Майкл, и никто другой. Теперь она узнала его. Увидела. Почувствовала. Поняла. Осознала.)

Он тянет ее за собой. Он заставляет ее двигаться. Идти.

А она не видит почти ничего – туман, пелена, страх, слезы – и она дрожит, и вот-вот упадет.

(Потому что она уже споткнулась.)

~~*~~

– Сара…

(Ты можешь…)

И она заставляет его замолчать. Она хочет, чтобы он замолчал, чтобы не говорил, не смеялся над ней.

(Она вот-вот сорвется…)

Только вот руки заняты, и она прижимается губами к его губам.

Снова.

Еще раз.

(Ты можешь…)

А потом глубокий вдох.

– Я не могу.

– Чего?

И его руки блуждают по ее телу. Ощупывают. Осматривают. Руки – пальцы – исследуют ее, осторожно – но быстро, нежно – но жадно.

– Идти.

Он больше не тянет ее за собой. Он прижал ее к стене…

(За спиной стена, и она уже не упадет. Не сможет, даже если захочет.)

… и стена неровная.

Грубая.

И на спине останутся следы.

Потом.

(На спине трупа…)

~~*~~

(Ты можешь…)

Она могла бы.

(Ты не будешь…)

Она будет.

Тот человек, полицейский, гонится за ними, преследует, загоняет в ловушку, в тупик, в мышеловку.

А он – Майкл – прижал ее – Сару – к стене этого самого лабиринта, и она не может.

Отстраниться.

Отказаться.

Оттолкнуть его.

Стон.

~~*~~

И голова кружится.

И она хочет…

(…хочет, хочет, хочет…)

его.

Здесь. И сейчас.

(Потому что смерть гонится за ними, и она больше никогда не увидит его.)

~~*~~

– Майкл…

– Замолчи…

И она задыхается. И что-то – сердце? – бьется часто-часто-часто, в груди, за ребрами.

Она хочет сказать, но он не дает ей говорить.

Она знала, что все будет так.

(Но это неправильно…)

Неправильно.

Беспорядочно.

Дико.

Жадно.

Она жаждала его – как глоток воды, как глоток воздуха.

И она получила его, а она получил ее.

(И смерть гонится за ними, а они двигаются вместе, в одном ритме, словно бы они уже много-много-много раз любили друг друга…)

~~*~~

И ее спина расцарапана до крови, и она кусает губы, что не кричать, не говорить. И она боится дышать.

Вдруг их услышат?

Вдруг?

~~*~~

(Ты считаешь меня шлюхой за то, что я отдалась тебе так, здесь? Когда он гонится за нами. Когда мы вот-вот умрет. Ты считаешь меня шлюхой? Считаешь меня животным?)

Задохнуться.

От боли.

От страха.

От паники.

От счастья.

И она не чувствует почти ничего, только эмоций вдруг стало слишком-слишком-слишком много, и кровь бурлит от избытка адреналина.

~~*~~

Тогда, раньше, она хотела его.

Но не так.

А по-другому, по-правильному.

~~*~~

А сейчас она спотыкается…

(Она уже споткнулась…)

… падает…

(Она уже упала…)

… в яму.

И это конец.

Конец