5.

Она часто сталкивалась с агентами, одержимыми работой, но такого, как он, видела впервые.

Он не одержим, нет – но есть что-то такое в нем, в его поведении, в его манере говорить, в его взгляде, что куда хуже одержимости. В первый раз, когда она попыталась ему возразить, хватило лишь взгляда, чтобы она вмиг забыла о своих возражениях. Одного лишь взгляда, и агент Лэнг забыла о том, что хотела сказать. Взгляд – и все.

~~*~~

Она бы назвала его безумцем, если бы не знала точно – он гений.

Никто из тех, с кем она работала прежде, не умел настолько вживаться в образ преступника, становиться частью его самого и предугадывать его поступки. Никто другой не мог. И пусть он пугал ее, пусть от одного его взгляда у нее начинали дрожать руки, она не могла не восхищаться им.

Или могла?

~~*~~

Иногда, задерживаясь допоздна на работе, она наблюдала за ним сквозь стеклянные стены кабинета. Он редко задергивал жалюзи, словно бы чужие взгляды не трогали его, но она знала – подозревала? – что он лишь позволяет ей наблюдать за ним. Позволяет следить, как он мечется по кабинету, как подходит к стене, к окну, к карте, к фотографиям преступников, как смотрит-смотрит-смотрит и думает. А потом подходит к двери, рывком распахивает ее, и зовет.

– Мисс Лэнг.

Тогда она поспешно поднимается со стула и спешит к нему, спрятав руки за спину – потому что они дрожат, и она боится, что он заметит эту дрожь.

Он пугает ее, и она даже представить себе не может, что кто-то может испугать его самого.

А ведь кто-нибудь да может.

Занавес