Тьма... Это не первая тьма в моей жизни, но это предчувствие той, последней. Она наступит уже очень скоро, и ее ничто не сможет осветить. А эту тьму можно рассеять простым чирканьем спички о коробок.
У меня в ладони появляется маленький огонек. Слишком маленький, чтобы меня согреть, слишком слабый, чтобы осветить камеру, слишком зыбкий, чтобы меня спасти.
Спичка разгорается и выхватывает мое лицо из темноты. Я смотрю на это пламя и думаю, что все закончилось. И больше ничего не будет. Испытание ли это, Господи? Ты дал мне надежду, а теперь вновь отнял? Это наказание за мои грехи, за то, что обратился к Тебе лишь в трудную для меня минуту?
Спичка обжигает пальцы...
Приходит пастор, чтобы поговорить со мной, и с ним приходит свет. На какое-то время в моей камере светло.
- Ты в отчаянии?
- Нет, - говорю я ему. И это правда. "На пастбищах травянистых Он укладывает меня, на воды тихие приводит меня. Душу мою оживляет, ведет меня путями справедливости ради имени Своего". Я спокоен, я не волен над своей жизнью, я не выбираю свой путь. У меня он уже есть. И главное - пройти его до конца.
И снова в темноте, и я молюсь, потому что только так могу сохранить рассудок. "Господь - пастырь мой". Он поведет меня в этом пути, и никого я не возьму с собой.
Она тоже приносит свет. А еще приносит свою веру. Ей больше нечего мне дать. Только это. Только вера. "Не будет у меня нужды ни в чем". И правда я ни в чем не нуждаюсь, когда она рядом. И никогда мне не выразить, не объяснить ей, как я сожалею обо всем.
У меня есть таблетка Майкла - это продолжение моего пути. Я не знаю, куда он приведет меня - на свободу или на смерть. "Даже если пойду я долиной смертной тени – не устрашусь зла, ибо ты со мной". Ты со мной, Майкл. И я уже не колеблюсь.