О драке Пола Адельштейна и Доминика Пёрселла еще долго говорили в коридорах Фокса. А сам Доминик, до этого инцидента считавший Пола безобидным интеллигентом, теперь проникся к нему истинно мужским уважением. И если он от кого-то слышал, что Пол излишне простодушен, добр и мил, то неизменно отвечал:
- Пол Адельштейн – настоящий мужик! – И потирал при этом ушибленную Полом челюсть.
Будучи от природы незлобливого нрава, Дом не затаил обиды на Пола. А наоборот, решил с ним подружиться.
А ничто не укрепляет мужскую дружбу так, как совместное посещение питейных заведений, и совместное распитие алкогольных напитков. И Дом потащил Пола в ирландский паб. Пол, конечно, пытался отказаться поначалу, но потом согласился, "ненадолго". Они заказали по литру пива, Дом заказал пару чейсеров. Пиво без виски - деньги на ветер. Выпили, поговорили "за жизнь", повторили.
Когда Пол и Дом выходили из бара, их изрядно штормило. Тротуар качался, как палуба, а столбы гонялись за ними, и все норовили толкнуть. А они шли по тротуару, поддерживая друг друга, и качаясь в такт "палубе", уворачиваясь от бегающих столбов.
Когда переходила на другую сторону улицы, Пол заметил на мостовой железный кружок.
- Ой! Дом, смотри! Что за круглая железяка?
Дом всеми силами старался сфокусировать зрение, и рассмотреть на асфальте мостовой железный кружок, о котором говорил Пол.
- Может это серебряный доллар?
- Я его подберу! На счастье!
Пол стал наклоняться, чтобы подобрать "доллар". Но от таких упражнений, вестибулярный аппарат, измученный пивом и виски, дал крен. И Пол стал крениться тоже. Дом бросился подхватывать Пола, пытаясь не дать тому накрениться до полного падения. Ход выровнялся, Полу удалось поднять заветный "доллар". И на его лице был такой восторг, какой бывает только у детей.
Пол не помнил, как добрался домой, и как лег спать. А утром проснулся от того, что Лиза поливала его из чайника, и пинала в бок.
- Просыпайся, пьяная сволочь! Опять нажрался! Скотина! Связался, на мою голову, с этим пьяницей Пёрселлом! Террорист он ирландский! Сам алкоголиком стал возле него! Домой на бровях приходишь!
Лиза как-то подозрительно качалась, и от этого Пола мутило.
- Милая, не качайся! Меня самого укачивает!
- Я тебя сейчас укачаю, бухарь! А потом и собутыльника твоего Пёрселла!
- Милая, вчера был маленький сабантуй на студии... Совсем маленький... Я совсем чуть-чуть выпил... Бокальчик шампанского... С Шорингом... А Пёрселла там не было... Он не пришел вовсе... Вот...
- Ты мне зубы не заговаривай! Алконавт! Меня не обманешь! Ты ведь каждый раз, когда с Пёрселлом бухаешь, потом домой приносишь крышки от канализационных люков!

Линк приоткрыл тяжелые веки. Глаза больно резанул свет. И он мгновенно закрыл их. Голова была тяжелой, как казан, и глухо гудела. Где он? Линк снова приоткрыл глаза, на этот раз осторожнее. Посмотрел вокруг. И тут же зажмурился снова. Не может быть! Страх холодной лапой сжал все внутри. Линк находился в полицейском участке. Как он сюда попал? И что случилось накануне? Почему так болит голова? Его били? Где Майкл? И где Эл Джей? Линк в полицейском участке. Его все-таки нашла полиция. Теперь его ждет поездка в Фокс Ривер, и электрический стул. И теперь уже не убежать. Господи, что же все-таки произошло? Он ничего не помнил. Сердце бешено колотилось, и дыхание стало таким тяжелым. Линк пытался успокоиться, дышать равнее, как дышат спящие. Нужно притвориться, что он все еще без сознания. И тем временем что-нибудь придумать. Но мысли разбегались в разные стороны. Линк услышал шаги, кто-то подошел к нему.
- Мистер Пёрселл, вы проснулись?
Над "Линком" стоял молоденький белобрысый полицейский. "Линк" смотрел на него и удивленно моргал глазами.
- Вы вчера перебрали с алкоголем, мистер Пёрселл. Ну и задали же вы нам жару! Два часа за вами гонялись по Восточному Голливуду! Насилу поймали! А вы так сопротивлялись, и все кричали "Волки позорные, живым не дамся!" Еле мы вас уняли!
Парнишка полицейский помялся.
- Мистер Пёрселл, я вам тут кофе крепкого горячего из Старбакса принес. Вы вставайте, я вас домой отвезу. Прокачу с мигалкой! Хотите?
Парнишка совсем смутился.
- Мистер Пёрселл, а автограф дадите?