* * *

Багдад, наши дни.

Яркий свет от вспыхнувшей спички на мгновение осветил его уставшее лицо, двумя крохотными огоньками отразился в глазах и тут же погас. Душераздирающие крики из соседней комнаты не прекращались уже несколько часов. Он бы предпочёл какое-нибудь более мелодичное сопровождение сегодняшним вечером: всё-таки годовщина. Шёл его шестой год на Ближнем Востоке. Он сделал две затяжки и тут же выбросил сигарету в ржавое ведро возле вечно протекающей раковины. Курить не хотелось. Он просто не знал, как ещё разнообразить своё здесь нахождение. Он не любил приходить сюда. Тёмный душный подвал со снующими туда-сюда крысами, постоянные крики, запах крови и испражнений…

Он потёр ладонями небритые щёки и поморщился. Какого чёрта он теряет тут время?..

«Беседовать» с пленниками ему не разрешали. У него была другая специфика: он работал с посредниками, вербовал информаторов и был связующим звеном с Вашингтоном. Сюда он приходил только в крайнем случае – чтобы получить информацию. Да и то – они с Марваном обычно встречались наверху, в его квартире, где криков и зловонных запахов не было слышно.

Келлерман встал и подошёл к двери, за которой крики и звуки ударов усиливались, и сильно пнул ботинком железный косяк. Через пару секунд появился Марван. По его смуглой шее и тёмному бородатому лицу крупными каплями струился пот, он как попало вытер его грязными руками и вопросительно уставился на Пола.

- Это бесполезно, нужно найти другой способ, - негромко произнёс Келлерман.

- Другого способа нет, - коротко ответил Марван, оглядываясь назад. За его спиной слышались стоны и мольбы о помощи на арабском.

- Тогда завтра сообщишь мне, что тебе удалось из него выбить. Не понимаю, зачем тебе здесь я.

Марван согласно кивнул. Не прощаясь, Келлерман развернулся и молча направился к выходу. Едва не поскользнувшись на мокрой лестнице, он, чертыхнувшись, поднялся в квартиру к Марвану. Его младшая сестра, Бисар, хлопотала у плиты. Увидев его, она радостно улыбнулась и смущённо потупила взгляд. Чёрт, она становилась красивее с каждым днём!.. Скоро у Марвана просто не хватит времени на пытки заключённых в подвале – он сутки напролёт будет отгонять от окон своего дома надоедливых женихов юной Бисар. «Бисар» - это и есть юная по-арабски, - по привычке отрефлексировал его усталый мозг, и он, жмурясь от яркого солнечного света, улыбнулся ей в ответ.

- Сварить вам кофе, господин Пол? – её большие серые глаза сияли желанием угодить старому другу семьи. – Вы выглядите очень уставшим.

- Да, солнышко, свари, - Пол продолжал неприкрыто любоваться ею, пока ревнивого брата нет рядом. Марван не любил, когда кто-то глазел на его красавицу-сестру, и обычно Келлерман уважал его решение. Но, мать его, он без толку продержал его в своём вонючем подвале больше трёх часов, и он, в конце концов, имеет право получить хоть какое-то моральное вознаграждение за своё потраченное время.

Бисар чувствовала на себе его взгляд, краснела, но не закрывала лицо и не прятала волосы. Было видно, что ей нравится его внимание. Он приходил сюда каждый день на протяжении этих шести лет, видел, как она взрослела, превращаясь из вертлявого ребёнка в чудесную восточную девушку. Но он даже не догадывался о том, что Бисар с первого взгляда влюбилась в синеглазого чужеземца и втайне мечтает о том дне, когда суровый брат согласится выдать её за этого красивого американца.

Она подала ему кофе в особенно красивой чашке с маленьким блюдцем. Пол благодарно улыбнулся, вдыхая аромат её волос, тёмными волнами ниспадающих на плотно прикрытую цветным шёлком грудь.

Кофе закончился быстро. Пожалуй, слишком быстро. Он выпил последнюю каплю, с сожалением глядя на белоснежное дно пустой чашки, попрощался с Бисар, ласково коснувшись кончиками пальцев её гладкого подбородка с очаровательной ямочкой, и вышел на улицу. Пыльный жар узкой багдадской улицы ударил ему в лицо, и он на секунду закрыл глаза. Выудил из кармана тёмные очки, быстро надел и двинулся по улице. Но часы, проведённые в тёмном грязном подвале, отобрали у него последние силы. Даже восхитительный кофе чудной Бисар не возымел должного эффекта. Ему хотелось спать. Келлерман терпеть не мог своё багдадское жилище – захламлённое и одинокое, поэтому сам тот факт, что сейчас ему хотелось там оказаться, уже говорил сам за себя. Он устал. Пол метнул руку ввысь, останавливая проезжающую мимо рядов торговцев и спешащих пешеходов машину.

- Русафа, только быстро, - бросил он водителю, падая на заднее сиденье.

Это его «только быстро» выдавало обычное вечернее раздражение. Пол прекрасно понимал, что добраться до дому быстро в этот час не получится. Яркий свет закатного солнца бил в глаза, скрытые за тёмными стёклами. За три дня он спал всего пять часов, он добыл Марвану двоих иракцев, что могли быть связаны с группировкой «Чёрный ветер», за которыми ЦРУ охотилось уже который год, но Марван был бессилен. Они встретятся завтра, но Келлерман был уверен, что результата не будет. Три дня его драгоценного времени были потрачены впустую. Три жутких дня, полных перестрелок, беготни по тёмным переулкам, и ещё пару месяцев до этого – кропотливого выуживания информации, нервов на пределе при встрече с информаторами, когда он убеждал их, что обеспечит им охрану, что обеспечит им убежище, после чего он, следуя инструкции, расстреливал их, когда они, уже попрощавшись, окрылённые надеждой возвращались домой.

Он разглядывал в окно автомобиля проходящих мимо смуглый людей в пыльных одеждах, торговцев фруктами, молоденьких девушках, продающих цветы… Интересно, сколько среди них террористов, связанных с Чёрным ветром?.. И существуют ли они вообще?.. Может, Чёрный ветер – ювелирная работа американских спецслужб для прикрытия своих действий на Ближнем Востоке, как любят сейчас с восторгом рассказывать блограйтеры по всему интернету. А он используется в этой игре, как пешка?.. Лучшего агента ведомства Мендеса отправили на шесть лет в этот жестокий город на песке, чтобы он талантливо отыгрывал свою роль на потеху всему Лэнгли?..

Ему не хотелось даже начинать думать в этом направлении.

Едва он переступил порог квартиры, во внутреннем кармане рубашки беззвучно зазвонил телефон.

- Да?.. – устало ответил он в трубку.

Голос Сэма, как всегда, был спокойным и слегка ленивым.

- Ну, что там у вас, Пол?.. – Келлерман почти видел его – тот сидел за своим рабочим столом в Лэнгли, монитор облеплен кучей записок, на столе – портрет жены и двоих сыновей, всё завалено бумагами, и он лихорадочно шарит под ними, выискивая свой бутерброд, на ходу задавая ему вопросы через громкую связь.

- У нас ничего, - коротко ответил он. В задницу предосторожность – если Сэм занят там своим бутербродом, он будет переодеваться. Он тоже включил громкую связь, бросил телефон на протёртый диван неопределённого тусклого цвета, стянул с себя насквозь пропотевшую футболку и бросил её куда-то в угол.

- Это плохо, Пол, - абсолютно равнодушно резюмировал Сэм, и его голос по-прежнему сопровождался шорохом бумаг.

Ох, как бы он хотел, чтобы он щас влез в майонез рукой или на худой конец перевернул чашку с латте на какой-нибудь очередной свой бесполезный отчёт!..

- Чёрт!.. – раздалось на всю квартиру из трубки. Келлерман расплылся в улыбке. Определённо, это лучший момент сегодняшнего дня. Он даже готов был дальше продолжать разговор с Сэмом. Он взял телефон в руки, выключил спикер и, приставив нагревающуюся трубку к уху, растянулся на диване. Это было отвратительно – жара и без этого стояла невыносимая, но меры предосторожности – это святое. Мать их.

- Они не говорят, Сэм. Я предупреждал. Отлавливать их не имеет смысла. Они не говорят. И скоро мои информаторы перестанут говорить. Когда поймут, что единственное, что ожидает их в конце разговора – это пуля в затылок. Я терпеть не могу стрелять в затылок, Сэм, ты же знаешь.

- Что ты предлагаешь? – этот бумажный жук всегда готов выслушать от него любые предложения.

- Я предлагаю тебе притащить свою жирную задницу сюда, Сэм. Я предлагаю тебе вместе устроиться в моих шикарных апартаментах и подумать, что нам делать дальше. Здесь, знаешь ли, обстановка очень располагает к активной мозговой деятельности, - он говорил негромко, медленно, немного растягивая слова.

- Мы работаем над этим, Пол, - Келлерман услышал, как Сэм чавкает и с досадой понял, что тот всё-таки обнаружил свой бутерброд и сейчас половина его естества занята его поглощением.

- Ни хрена вы не работаете, Сэм, - устало ответил он. – Эта стратегия не приносит результатов – ты это и сам понимаешь. Мы так и не вышли на «Чёрный ветер». Я здесь уже шестой год… Кстати, сегодня годовщина.

- Поздравляю, - сухо откомментировал Мендес.

- Спасибо, - в тон ему произнёс Келлерман.

- Сэм, заканчивай, я хочу в душ и спать, - требовательно произнёс он, стараясь абстрагироваться от монотонного чавканья в трубку. – Это всё, что ты хотел узнать?..

- Ну, в общем… - Сэм задумался, и на линии повисла пауза. – В общем, да. Я перезвоню тебе завтра. Или сегодня.

- Значит, завтра, - кивнул Пол и отключился.

Он хотел включить вентилятор, но сил не было даже на то, чтобы дотянуться до кнопки. Он рисковал уснуть где-то на полу – посредине между диваном и вентилятором. Солнце село, в окно подул прохладный ветерок, Пол с наслаждением впитывал его кожей, и наконец ему удалось уснуть. Ему снились какие-то неясные тревожные картины, он задыхался от духоты, едва поворачивался на бок, просыпался, снова засыпал и снова задыхался… Снова бег, снова выстрелы, снова чьи мольбы на арабском и дикий крик. И всё это – 24 часа в сутки, даже когда «в Багдаде всё спокойно».

Пол Келлерман, агент ЦРУ спецназначения, специализирующийся на Ближнем Востоке, умел многое. Он свободно говорил по-арабски, стрелял, безошибочно попадая в цель на любом расстоянии, быстро бегал и обладал животной интуицией на всякое дерьмо, которое как-либо касалось его жизни. Агент Келлерман не умел одного – и он никак не мог научиться этому – он не умел не реагировать на фирменный звонок мобильных телефонов Нокия, который он слышал всегда, как бы смертельно он ни уставал. Иногда он начинал подозревать, что агентов для этого тренируют специально, пока они спят.

- Алло? – хрипло произнёс он в трубку, ещё находясь наполовину в своих беспокойных полуцветных сновидениях.

- Один заговорил, - как всегда, лаконично ответил Марван. Но в голосе его слышались нотки неуверенности.

- Странно, - Пол говорил с закрытыми глазами, силясь разлепить тяжёлые веки, которые были словно набиты песком Аравийской пустыни. Мысли его путались, но он понимал, что заговорить подготовленный пленник мог только в двух случаях – когда к нему применили более изощрённый вид пыток либо когда он выдаёт тщательно проработанную дезу.

Ему стоило огромных усилий принять вертикальное положение. Одной рукой подпирая словно налитую свинцом голову, а второй приставив телефон к уху, он спросил:

- Почему он заговорил?

- Нашёл его семью, - будничным тоном ответил Марван.

Келлерман скривился. Чёрт… И это на его совести.

- Убивать никого даже не потребовалось. Он сразу заговорил – это тот первый, которого ты взял позавчера, - Пол услышал, как Марван зевнул.

- Спасибо, - совершенно неожиданно для себя сказал он.

- Ага, - Марван немного опешил от такой его реакции, но невозмутимо продолжал:

- Тебе всё сейчас рассказать или ты приедешь? – Келлерману потребовались годы, чтобы приучить этого араба к осторожности, и сейчас он проклинал себя за это.

- Я приеду, - сказал он, немного помедлив. – Пусть Бисар сделает мне кофе.

- Я сам сделаю тебе кофе. Бисар спит, - отрезал Марван и положил трубку.

- Окей, - машинально ответил Келлерман, когда в трубке уже слышались короткие гудки.

Уже наступил вечер. Или ночь. Зависело от того, сколько ему удалось поспать. За окном слышалась обычная городская возня, по стенам струился свет фар проезжающих мимо машин, где-то на конце улицы ругались две женщины. Пол закрыл лицо руками. Через минуту поднялся и, пошатываясь, пошёл в ванную.

Мутное зеркало было безжалостно: оно не скрыло ни тёмных кругов под глазами, ни бледности загорелой кожи. Он повернул голову влево, пытаясь рассмотреть небольшую ссадину возле правового уха. На нём всё заживало, как на кошке, но боль мучила его ежедневно. Марван совал ему в руки какие-то подозрительные таблетки – ни банки, ни этикетки, о рецепте врача даже спрашивать было смешно. Но он не собирался подсаживаться на всякую ближневосточную псевдофармацевтическую дрянь. Он любил сам контролировать свой организм и не собирался сдавать его в аренду местной аптеке. Даже если этот организм болел, не высыпался, а в последнее время ещё и пристрастился терзать его какими-то странными эмоциональными состояниями. Вода в кране была тёплой. На другое даже не приходилось надеяться. Спасибо, что она хоть там была, вода эта. Он поспешно умылся, ещё некоторое время постоял с закрытыми глазами перед зеркалом, потом вновь взглянул на своё отражение. Ничего не изменилось – разве что взгляд стал более осмысленным. Пол иронично улыбнулся сам себе – больше по привычке, слегка кивнул и вернулся в комнату.

Ночной Багдад мог быть опасным, но Келлерман предпочёл пройтись пешком. Ему нравилось сливаться с этим городом, с его улицами и шумными жителями. Ему нравилось чувствовать на себе рыжий свет уличных фонарей, смешивающийся с трёцветным сиянием светофоров и луны, которая здесь висела слишком низко, как будто заигрывала с ним. Проходящие мимо девушки улыбались ему, дети прятались от него за фонарными столбами, нищие хватали за руки, но тут же отпускали – он смотрел сквозь них, но мог опознать каждого, кто встречался на его пути. Эту особенность он заметил ещё во время войны в Заливе. Его мозг сохранял и систематизировал всё, что могло понадобиться, а всё ненужное хладнокровно отсекал. Обычно ненужным оказывались любые эмоции, которые он гипотетически мог испытывать. И этот механизм оставался для него любопытной психологической загадкой. Он чувствовал, что как только разгадает её – он перейдёт на новый для себя уровень развития. А пока что… Пока что – Багдад, жара, пыль и песок.

Он осторожно вошёл в подъезд дома Марвана, хоть и чувствовал, что опасности там нет. Они, как всегда, устроились за столом на балконе, окутанные мокрым бельём, что Бисар вывесила сушиться на ночь. Белая ткань причудливо развевалась от резких порывов, иногда хлопая их по спине и по лицу. Пол неоднократно замечал, что это было очень удобно – ему никогда не удавалось задремать здесь.

Марван поставил перед ним чашку с кофе и не спешил садиться за стол. Так было всегда, когда он до начала разговора хотел прояснить какие-то свои сомнения.

- Тебе зачем понадобилось, чтобы Бисар варила тебе кофе посреди ночи? – спросил он без обиняков, оглядывая его подозрительным взглядом с ног до головы.

Келлерман удивлённо уставился на него.

- Да не знал я, что уже ночь, - рассеянно ответил он, отпивая из чашки. - Я спал, когда ты позвонил.

Марван напряженно молчал, вдыхая и выдыхая тёплый ночной воздух широкими ноздрями.

- Ещё какие-то вопросы?..

Араб не ответил. Он ещё какое-то время сверлил его серыми глазами, но потом всё-таки уселся за стол.

- Ну, и отлично, - кивнул Келлерман, выцеживая последние капли кофе.

- У тебя рубашка грязная, - неожиданно заметил Марван и налил ему ещё кофе.

- Ага, - ответил Пол, мельком оглядывая себя. – Нет у меня стиральной машинки, а возиться в ванной со стиркой мне как-то недосуг, знаешь ли…

- Приноси завтра – тебе Бисар за день всё выстирает, - как ни в чём не бывало предложил Марван,

Пол не выдержал и расхохотался.

- Ты запрещаешь мне просить её сварить мне кофе и заваливаешь стиркой моих вещей на день? – нет, иногда он категорически отказывался понимать его логику.

- Ты не чужой, а ей всё равно привыкать надо, - рассудил Марван просто.

- Окей, - кивнул Пол и посмотрел вверх на звёздное небо. Нигде в мире нет такого неба. Звёзды ярче всего сияют здесь – над Ираком. Может, они действительно единственные истинно верующие, как утверждают их пророки?..

Марван коротко рассказал ему, что удалось выбить из одного из сидящих внизу в подвале. Про некоего Али, что живёт на севере, на окраине города, которого завербовали недавно и который должен был отправиться в Штаты шахидом. У него дома какое-то время было место тайных сборищ и остались ещё какие-то материалы – записи, контакты…

- Складно поёт, - задумчиво произнёс Келлерман, глядя куда-то в сторону. – Завтра проверим. Али с окраины с севера?.. А поточнее координат нет?..

Даже если и нет, он его найдёт. Но какое это по счёту звено на его пути к Чёрному ветру?.. Сколько уже таких было… Али, Саиды, Амины, Иманы, Карибы, Омары… - на каждого уходило несколько месяцев, а то и больше, и каждый приближал его к Чёрному ветру не больше, чем на песчинку.

- Завтра? – коротко спросил Марван.

Келлерман кивнул. Завтра.

Завтра они приедут к Али, вытянут его, мирно завтракающего с семьёй из-за стола, и Марван потянет его в свой подвал, где несколько дней будет вырывать ему зубы и бить по коленям тяжёлой дубинкой. Пока Али не выдаст какого-нибудь Хасана или Рахима. И всё по новой. Он в очередной раз чувствовал себя мечущимся по замкнутому кругу от одной жертвы к другой – ему порой казалось, что лица террористов начинают повторяться – только меняются имена и документы. Ему надоело разбираться. Ему надоело вникать. Он просто шёл на очередное, произнесённое в муках шепелявым и кровоточащим ртом имя без малейшей надежды на успех. Эта война не имела смысла. У неё было начало и не видно было конца. Он чувствовал – кто-то решал всё за него, и эта мысль, как невидимая надоедливая муха сводила его с ума своим постоянным жужжанием.

Он выпил четвёртую чашку кофе и распрощался с Марваном до утра. Где-то в сумраке квартиры его немногословного арабского друга спала Бисар – юная и невинная, что завтра целый день будет стирать его одежду своими энергичными маленькими ручками. Но так думал Пол. Скрываясь за занавеской в своей комнате, Бисар, которая в эту ночь не сомкнула глаз, провожала его влюблённым взглядом, пока он не скрылся за углом безлюдной тёмной улицы, и счастливо улыбалась.

* * *