От автора 2: Всем любителям Салимы посвящается. Повествование уходит в лёгкий ООС. Весна, так сказать, действует и на автора тоже. В кои-то веки юмор… :p

* * *

Пол быстро пересёк огромный светлый зал аэропорта Рейгана, скользнул через стеклянные двери и, безошибочно определив человека Мендеса, плюхнулся на заднее сиденье его автомобиля. Парень со смесью уважения и тревоги во взгляде смотрел на него через зеркало заднего вида. Пол достал телефон.

- О, дружок!.. Ты уже приехал? – услышал он в трубке неизменное чавканье с едва уловимым техасским акцентом.

- Да, - коротко ответил Пол. – Скажи своему парню, пусть везёт меня к тебе.

На линии повисла тишина.

- Зачем? – спросил, наконец, Мендес уже совсем другим тоном.

Келлерман тяжело вздохнул.

- Потому что я намерен жить пока у тебя, - устало сообщил он. – Я не могу сейчас нянчить Бисар, а тебя мне игнорировать намного легче.

Сэм молчал, видимо, просчитывая возможные варианты.

- Ну же, Сэм, давай, - с нарочитым весельем в голосе торопил его Келлерман. – Как в старые добрые времена – только ты и я. Пока твоя жена в гостях у мамы…

Тишина в трубке была нарушена удивлённым покрякиванием.

- А ты думал, только у тебя связи в разведке? – насмешливо переспросил Пол. – Ну, же, Мендес, соображай быстрее.

- Ты хочешь поговорить, дружок?.. – Мендес всё ещё пытался прощупать его. Он не скрывал своего беспокойства. – Мы поговорим, я обещаю…

- Да, конечно, - рассеянно ответил Пол, равнодушно разглядывая парковку аэропорта через тонированное стекло автомобиля. Водитель напряжённо вслушивался в их разговор.

- Ну, хорошо, - согласился, наконец, всё ещё недоумевающий Сэм. – Ты на завтрак что будешь? – будничным тоном поинтересовался он.

- То же, что и ты, - ответил Пол ласково и отключился.

Через минуту они уже направлялись в пригород Вашингтона.

В двухэтажном особняке на участке в два гектара Сэм жил с двумя детьми и женой Дайан. Пол был в гостях у Мендеса всего раз или два, но ему здесь нравилось. Эта сволочь умел жить с удовольствием. Сейчас в отсутствие жены, которая уехала с детьми погостить к матери на две недели, дом понемногу превращался в дорогой захламлённый сарай на элитном участке. Ещё бы, Мендес не мог навести порядок даже на собственном рабочем столе в Лэнгли.

Сэм стоял на пороге и не спешил навстречу. На нём были старые растянутые шорты, такая же бесформенная майка с гербом университетского футбольного клуба, за который Сэм, по его словам, когда-то весьма неплохо играл, и широкий полосатый халат. Из левого уха торчала гарнитура, которая воспринималась Келлерманом уже как не отделимый от Мендеса жизненно важный его орган.

- С приездом, дружок!.. – в его обычно флегматичном голосе сейчас слышалось опасение.

Пол кивнул в ответ и направился в глубь дома. Сэм поспешно последовал за ним, громко шлёпая старыми вьетнамками и гадая, на какой минуте своего нахождения здесь Келлерман всё-таки взорвётся.

Пол остановился посреди гостиной и огляделся.

- Ну, ты и свинья, Мендес, - поморщился он, глядя на разбросанные повсюду газеты, какие-то документы и пустые коробки из-под фастфуда. Сэм беспомощно развёл руками и вопросительно уставился на него.

- Я в душ, а потом спать, - спокойно ответил Келлерман. – Я могу надеяться хотя бы на то, что ты не задушишь меня во сне? - съязвил он и, не дожидаясь ответа хозяина дома, принялся подниматься по лестнице.

- Устраивайся в комнате для гостей, - крикнул ему вслед Мендес, задрав голову вверх. Шаги на втором этаже стихли, послышался шум воды.

Сэм удивлённо почесал затылок – похоже, Келлерман действительно собрался остановиться у него.

Пол едва не уснул в душе, и, как только голова его коснулась подушки, он тут же провалился в глубокий сон без сновидений.

Он спустился в гостиную через двенадцать часов, когда за окном всё ещё было светло. В комнате не было ни души, огромный плазменный телевизор на стене громко вещал о каких-то очередных государственных переворотах в центральной Африке. Пол с силой встряхнул головой и направился на кухню. Да, Сэм был на месте.

Перебросив через плечо полотенце, Мендес, пританцовывая, жарил что-то на широченной сковороде на заляпанной жирными пятнами плите. В раковине угрожающе колыхалась гора немытой посуды. Пол усмехнулся: годы идут, но его куратор из ЦРУ не изменился ни на йоту. То же самое творилось и на его рабочем месте. Только вместо жирных пятен там были кляксы от кофе, а вместо посуды везде высились стопки бумаг. «Дайан его убьёт, когда вернётся», - подумал Келлерман. Хотя… Сэм беспомощно разведёт руками, улыбнётся и скажет: «Дорогая, я же спасаю мир», - и этим всё и закончится. Лицемерная скотина.

- Что готовишь, Сэм? – громко спросил он. Мендес даже не вздрогнул – профессионализм и природная меланхоличность брали своё.

- Пытаюсь сделать стейк, но, похоже, всё закончится заказом пиццы, - уныло возвестил он, не оборачиваясь. – Пиво в холодильнике.

Келлерман никогда не любил пиво, но периодически его пил. Иногда с Сэмом, иногда это требовалось по работе. Мужчина, равнодушный к пиву, почему-то вызывал подозрения. Пол убедился на личном опыте в этом странном психологическом феномене, так что он не только пил пиво – он даже научился в нём разбираться. К счастью, это не относилось к Ближнему Востоку, так что о противном напитке там можно было со спокойной совестью и здоровой печенью забыть. И холодная запотевшая бутылка с мокрой этикеткой в его руке только лишний раз подтверждала, что он вновь в Америке. Сэм не знал, что он не любит пиво. Он никогда ему об этом не говорил и сейчас считал это чем-то сродни личной мести. Недоверие за недоверие.

Пол сделал один глоток, поморщился и оглянулся в поисках еды. Но ничего, кроме грязной посуды и мусора, так и не обнаружилось. Он отставил бутылку и решительно отодвинул Сэма от плиты.

- Мендес, ты в этом полный бездарь, ты же знаешь. Зачем ты пытаешься? – Пол обреченно посмотрел на полусгоревший кусок мяса. – Ужин на мне, но убери, пожалуйста, всю эту помойку. Здесь уже невыносимо находится.

Сэм пожал плечами и начал послушно сгребать мусор в пакеты. Потом ещё какое-то время он бесполезно вертелся на огромной кухне – уже начинавшей становиться для него тесной, но, так и не найдя для себя занятия, поплёлся в гостиную.

- Дружок, мы всё ещё можем заказать пиццу! – крикнул он оттуда, но Пол только махнул рукой в его сторону.

Они устроились с тарелками на веранде, наблюдая, как за ветвями деревьев садится за горизонт усталое солнце. Пол с горькой усмешкой подумал про себя, что это – символ заката его карьеры на Ближнем Востоке. Впрочем, он вспомнил, что то же самое думал и про закат, который он видел из иллюминатора самолёта. Похоже, у него начинает проявляться склонность к дешёвой поэтике.

- И всё-таки я рад, что ты вернулся из этой песочницы, - довольно заметил Сэм, с удовольствием разжёвывая аппетитный кусок мяса. – Наслаждайся дарами цивилизации. Ты бы заказал себе каких-нибудь хот-догов, что ли… Чтобы, как говорится, по-настоящему прочувствовать возвращение на родину…

Келлерман мрачно смотрел на него. Он не мог его ненавидеть. Мендес действительно не менялся. Он был патологически неизменен в одном – в своей постоянной изворотливости и переменчивости взглядов. И уж что-что – но чего-то подобное тому, что он выкинул в Аммане, Пол мог от него ожидать. Он должен был от него это ожидать. Он не злился на него. Он удивлялся, почему ему самому не пришло в голову что-то предпринять, прежде чем всё вышло из-под контроля. Сообщить Хани, что нельзя верить Сэму на слово, что нужно защитить Карами… Но он с трудом представлял, как мог он сказать что-то подобное о своём кураторе, на которого непосредственно работает. Чьи приказы он выполняет. Фактически сказать, что американской разведке нельзя верить?.. Но разве он сам – не американская разведка?..

И если бы ещё они действовали совместно… Чёрт возьми, они никогда не действуют совместно!.. У Пола одно задание, у Сэма – другое. И это другое задание Сэма, как правило, предусматривает что-то, что идёт вразрез с его, Келлермана целями и задачами… Нет, он не искал себе оправданий. Он злился на свою чёртову привычку следовать правилам субординации, он ненавидел её до хруста зубов, но ничего не мог с этим поделать. Он не мог заставить себя воспринимать свою работу так, как это делал Сэм. Ему порой казалось, что тому было абсолютно всё равно, с кем они воюют, против кого и вместе с кем сражаются… Сэм не любил ждать. И не потому что был нетерпелив. Он просто не видел в этом необходимости.

- Мне интересно, на что ты вообще рассчитываешь, когда я там работаю? –спросил он Мендеса с каким-то обречённым любопытством. – Ты же все карты держишь при себе.

- Как насчёт мороженого? – Сэм, казалось, не слышал его последних слов, и его глаза горели насмешливым блеском.

Это было последней каплей.

- Терпение, Сэм!.. – взорвался вдруг Келлерман. – Терпение!.. Это всё, что нужно было Хани!.. И не как личное качество твоего от природы ублюдочного характера, а как оперативная необходимость!..

Он вскочил со своего места. Если Сэм намерен и дальше игнорировать то, что произошло, он с радостью выльет на него всё, что накопилось у него в душе за последние сутки.

- Мне всё равно, - спокойно ответил Сэм, продолжая жевать мясо, внимательно глядя на него. Пол подошёл к нему вплотную, и волны ярости и гнева, исходившие от него, могли бы отпугнуть любого. Но только не Сэма. Он хорошо знал своего подопечного.

- Я горбатился в этом аду пять с лишним лет, Мендес!.. - упавшим голосом произнёс Пол. – И это всё полетело к чёрту. У тебя же ничего нет, Сэм. У тебя нет Фассана, у тебя нет Карами… На что ты вообще рассчитывал?.. Что Скип возьмёт Карами?.. Скип?.. - в голосе Келлермана чувствовалась горькая усмешка. – Да он же даже хвост не в состоянии обнаружить. Карами понял, кто он, когда он ещё даже не заговорил с ним.

- Ну, мы хотя бы попытались, - развёл руками Сэм.

- Дерьмовая попытка, Сэм.

- Ну, это дерьмо – это моя работа, что ж поделать, - Мендес увлеченно слизывал жирный соус со своих похожих на сардельки пальцев. Солнце исчезло с горизонта, и вокруг начинали сгущаться весенние сумерки.

Пол тяжело опустился обратно в кресло.

- Я был уверен, что Хани убьёт меня, - задумчиво произнёс он, уже не глядя на Сэма.

- Ой, не преувеличивай!.. – всплеснул руками Мендес. – Хани бы тебя не убил. Ты ему нравишься. И кого он там вместо тебя найдёт?.. Никого. И не переживай. Я уверен, что ты вернёшься в Иорданию быстрее, чем тебе сейчас это может казаться.

Пол смотрел на него и вновь не верил ни единому его слову.

- И скоро ты вернёшься к своей очаровательной американке… - почти пропел Сэм, поймав изумлённый взгляд Келлермана, и продолжил:

- …о которой, ты думаешь, я не знаю. Но я-то знаю… - он многозначительно подмигнул ему.

- Сэм – ты жирный вонючий кусок дерьма, - с отвращением бросил Келлерман. – Всё, что тебя интересует – это жратва…

С этими словами он вновь неожиданно вскочил и, едва Мендес успел опомниться, с силой толкнул стул, на котором тот довольно раскачивался последние минут пять, демонстрируя всё своё безразличие к его душевным терзаниям. Глава ближневосточного отделения ЦРУ со страшным грохотом, на который отреагировали все без исключения собаки в округе, покатился по дощатой веранде. Келлерман сам удивился своей мальчишечьей выходке, но ему резко полегчало. Вид распростёртого на полу Мендеса было лучшее, что он видел за последние сутки.

- Ох, ну, ты всё уже?.. Успокоился?.. – простонал его координатор, потирая ушибленный копчик. Он с трудом уселся обратно и, наконец-то, потерял интерес к еде. Цель была достигнута.

- Нет у меня времени на терпение, - теперь он говорил серьёзно, стараясь разглядеть в размытых чернильных красках вечера лицо Келлермана. – Нет у меня времени играть во всю эту восточную вежливость, соблюдать традиции и неделями поедать кус-кус за дипломатическим бредом. Хани думает только о своём феодальном поместье. У меня цели помасштабнее.

Келлерман только криво усмехнулся.

- Да, я признаю, что, наверное, должен был рассказать тебе о своих планах, - продолжал почти искренне каяться Сэм. – Мы должны были действовать совместно. Я ошибся. Я не должен был этого делать.

- Да, не должен был, - рассеянно кивнул головой Келлерман. Какое это всё теперь имело значение?..

Воцарилась тишина. Сэм не знал, что ещё сказать в своё оправдание. Пол не знал, что ещё он бы хотел от него услышать. Казалось, беседа себя исчерпала. Он продолжал пить ледяное пиво, морщась при каждом глотке.

- А знаешь, лет десять назад, я бы легко с тобой сразился, - послышался вдруг в темноте ностальгический голос Мендеса.

Пол усмехнулся и закрыл лицо руками.

- Ну, надо было пытаться, пока у тебя была возможность, - насмешливо бросил он в ответ.

- Но сейчас, увы, не могу… - голос грустно вздохнул.

Холодный сиреневый сумрак окутывал неосвещённую веранду. На фоне тёмного неба виднелись неясные очертания макушек деревьев. В воздухе разливался аромат чего-то влажного и сладкого. Безветренный вечер убаюкивал.

Пол провёл рукой по отяжелевшему животу и зевнул. После сытного ужина – первой его за сегодняшний день еды, ему вновь хотелось спать. Он поднялся и попрощался с Сэмом до следующего дня. Он дал себе право вести себя здесь, как у себя дома. И Мендес, похоже, не возражал.

* * *

Утро вырвало его из объятий тяжёлых невыразительных сновидений резким запахом чего-то невыносимо терпкого, от чего першило в горле и слезились глаза.

Чёртов кулинар!.. И не пропадает же у него охота к экспериментам. На чудо надеется. Думает, что вдруг ни с того, ни с сего, у него, за всю жизнь самостоятельно только овсянку и приготовившего, проснётся талант к изысканным блюдам.

Чертыхаясь, Пол с трудом поднялся и сел на постели. Посмотрел на часы. Стрелки только что пересекли девятичасовой рубеж. Гнусный запах гнал его вниз. Даже не переодевшись, Пол быстро спустился в гостиную. Из кухни коромыслом валил подозрительный кислый дым. По идее, давным-давно должна была сработать пожарная сигнализация, но её Мендес, по всей видимости, отключил в угоду своим кулинарным исследованиям.

- Сэм, правильно приготовленные полуфабрикаты – это твой потолок, - сказал вместо приветствия Келлерман, отгоняя от себя липкий навязчивый запах. – Что это за компост?..

- Я жарю оладьи, - ответил Мендес, задумчиво глядя на плиту.

- И что это так воняет? Тесто? – изумился Пол.

- Нет, это соус… - Сэм совсем задумался. – У меня была идея приготовить тебе завтрак…

Келлерман оторопел.

- Ты решил быть мне любимой женой вместо Бисар?.. – переспросил он, язвительно ухмыляясь.

- Я же твой куратор. Я о тебе забочусь, дружок, забыл? - пробормотал Сэм почти по инерции, не отрывая взгляда от того, что он называл оладьями, а Келлерман искренне считал новым оружием массового поражения.

- Ты меня угробишь, - мрачно возвестил Пол, умащиваясь на диване в гостиной, словно большой зверь.

… Он провёл у Мендеса несколько дней. Спал, бегал, не ел то, что готовил ему Сэм… Старался не думать о Багдаде, об Аммане, о Хани. Не думать о Саре было сложнее всего. О том, чем закончилась их последняя встреча, и о том, что она думает о нём теперь…Мендес терпеливо ждал, когда у него пройдёт период обратной адаптации, и, вообще, за все эти годы Келлерман впервые видел его настолько услужливым. То ли действительно чувствовал себя виноватым, то ли он уже приготовил для него новое задание и искал повод поторжественнее его представить.

В очередное утро Сэм, покачиваясь в кресле-качалке на веранде, жевал неизменную тёплую овсянку с какими-то, по его словам, «натуральными фруктами», слушал отчёт из Лэнгли, который ему в ухо надиктовывал помощник, и наблюдал за утренней пробежкой Келлермана, который нарезал круги вокруг его участка. Так он считал, что проникается спортивным духом и заряжается энергией.

- Сэм, ну, ты хоть бы велосипед себе купил, что ли, - Пол глубоко дышал, втягивая в лёгкие прохладный чистый воздух. Он легко запрыгнул на веранду, перетянул через голову насквозь промокшую футболку и бросил её на газон. Большими глотками он с удовольствием пил холодную воду из бутылки, поспешно протянутой ему Мендесом, поливал ею голову и шею. После этого, раскрасневшийся и почти счастливый он растянулся прямо на лужайке перед домом, вдыхая сладкий аромат свежей травы и полевых цветов. Широко распахнутыми глазами он смотрел в голубое небо над головой и думал о том спутнике, который неустанно следил за ним на Ближнем Востоке. Он следовал за ним в Амман, вещал Мендесу о похоронах Марвана, его встрече с Сарой…

- Э, а ты таки загорел в Аммане, - как всегда, беспардонно вторгся в его мысли Мендес, нагло рассматривая полуобнажённое тело своего агента.

Пол слегка приподнялся и уставился на него. В голове го возникла совершенно идиотская картина: они с Сэмом поменялись местами, и это жирная туша Сэма сейчас валяется на газоне, а он, поедая овсянку, смотрит на него с веранды дома.

- Не завидуй, - буркнул он, прогоняя с глаз не весть, откуда взявшиеся, сюрреалистичные видения.

- У меня тоже когда-то было такое тело… - мечтательно протянул Сэм.

Келлерман не выдержал и расхохотался. Его воображение никак не рисовало Мендеса загорелым атлетом. Он упрямо видел его в широком халате, с гарнитурой и овсянкой. Ему казалось, что таким Сэм запечатлен даже на фото в паспорте.

- Ты бы встал – простудишься, - проявил неожиданную заботу куратор, которая уже перестала за эти дни удивлять Пола. Он поднялся и на зло Сэму так и остался стоять посреди газона, как древнегреческое изваяние, растягивая рельефные мышцы рук, спины, живота…

- Хватит выделываться, - недовольно насупился Мендес, - я тебе не твоя американка…

- Тебя бы она не захотела, не беспокойся, - продолжал насмехаться Келлерман.

Их лёгкую, беззаботную перепалку прервал шум приближающегося автомобиля. Машин в округе было немного. Обычно они появлялись, бесшумно проскальзывая мимо огромных участков, и исчезали за горизонтом. Этот автомобиль явно знал, куда ему нужно, и целенаправлённо двигался в их направлении. Пол вопросительно посмотрел на Сэма. Тот развёл руками – он не ждал гостей. Они оба застыли, с любопытством и тревогой глядя на стремительно приближающийся объект. Когда такси остановилось у ворот и через несколько минут двинулось обратно, оставив в лёгком ореоле золотистой пыли крупную женскую фигуру, сердце Келлермана часто забилось от нехорошего предчувствия.

- Салима… - одними губами произнёс Мендес и нервно облизнулся.

Тяжёлой поступью женщина с необычайной скоростью двигалась к ним. И чем яснее Пол видел её лицо, тем отчётливее понимал – его вынужденным каникулам в пригороде Вашингтона пришёл конец. Салима вдруг увидела его, на секунду опешила и, молниеносно скорректировав направление, устремилась к агенту. Пол было чуть не попятился назад, но решил, что при его регалиях бежать от женщины по меньшей мере стыдно. Хотя Салима, бесспорно, обычной женщиной не являлась.

- Ах, ты ж бессовестный мул!.. – провозгласила она на всю округу, остановившись в паре метров от Келлермана и грозно вперев руки в мощные бока. – По тебе жена дни напролёт слёзы льёт, а ты тут прохлаждаешься!.. – с этими словами она начала воинственно надвигаться на него.

- Эммм…. И тебе здравствуй, Салима, - обреченно проговорил Пол, с трудом удерживая себя на одном месте. На веранде беззвучно хохотал Мендес, радуясь, что опасность так удачно миновала его персону.

- Наглый ишак!.. – продолжала буйствовать женщина, подходя к нему всё ближе и ближе, так, что Пол уже мог разглядеть гневные молнии в её глазах и почувствовать её желание моментально расправиться с неудачным мужем своей любимой подопечной. – Бисар все глаза выплакала, не спит ночами, не ест ничего… Сердце кровью обливается, как посмотрю на девочку. Где ты шляешься, тварь ты блудливая?!. Волосы бы тебе все повыдёргивать да розгами на капитолийском холме отхлестать прилюдно… Бессовестная скотина чужеземная…

В полнейшем изумлении Келлерман слушал не прекращающийся поток её речи. Никогда ещё в жизни специальный агент ЦРУ Пол Келлерман не получал столько оскорблений в свой адрес. Тем более от женщины. Тем более годящейся ему в матери.

Ярость Салимы понемногу утихала. Подойдя к нему совсем близко, она окинула его критическим взглядом и уже совсем другим тоном проворчала:

- Что-то отощал ты, Джамаль… Глупый, глупый ишак!.. Дома жена бы тебя кормила-поила да тешила дни напролёт. Где тебя только носит?.. – она недовольно покачала головой. – Я приготовлю тебе нормальный обед, Джамаль, нельзя тебя к жене таким отправлять, - неожиданно возвестила она и, обойдя окончательно ошарашенного Пола, решительно направилась в дом.

- А ты чего пузо надрываешь!.. – прикрикнула она на Мендеса, и тот мгновенно осёкся. – Ишь ты парня до чего довёл – к красавице-жене не хочет, голым по саду бегает… Совсем вы, мужчины, без женщин запустились… - она вновь покачала головой и скрылась в недрах дома.

Во дворе воцарилась тишина. Ошеломлённые Пол и Сэм не двигались с места, устремив глаза в направлении, в котором скрылась Салима. Потом они медленно перевели взгляд друг на друга и взорвались дружным хохотом.

- Чего ржёте, мулы бессовестные!- грозно донеслось из дома. - Идите, помогать будете!..

Келлерман и Мендес неохотно поплелись в дом. Через двадцать минут Сэм уехал в город в супермаркет с длинным списком продуктов от Салимы. Пола же она, ещё пожурив немного, усадила в кресло, велев отдыхать «перед встречей с красавицей-женой». Все его отчаянные попытки сдвинуться с места, решительно пресекались. Пол уныло восседал на своём троне, и единственное, что могло поднять ему настроение, - это аппетитные запахи, которые вскоре поплыли из кухни…

…К вечеру уже никто из них не жаловался. Салима угостилась немного вином, которое Сэм вытащил из своего запыленного бара, щёки её порозовели, и она заметно подобрела. Мужчины, впервые за несколько дней отведавшие восхитительной домашней пищи, пришли к выводу, что жизнь их не так уж плоха, и благодарили Салиму за неожиданный визит, так приятно для всех них обернувшийся. В разгар их уже совершенно дружелюбной беседы у Сэма затрезвонил телефон, и он, втыкнув неизменную гарнитуру в ухо, с извинениями удалился в свой кабинет. Пол с Салимой остались одни. Пол пытался свести разговор на нейтральную тему: как Салиме живётся в Штатах, хвалил её уже вполне неплохой английский, но женщина твёрдо знала, чего хотела.

- Я за тобой завтра приеду. Соберешь вещи, и отправимся в город, - безапелляционно заявила она. – Нехорошо это, Джамаль, ой, не хорошо… Бисар так тоскует. Ничто её не радует, - в больших глазах женщины заблестели крупные слёзы. Она смахнула их широкой ладонью и заключила:

- Завтра вернёшься домой.

Пол посмотрел на неё долгим взглядом, устало улыбнулся и, подавшись вперёд, тихо произнёс:

- Салима, я поеду тогда, когда захочу. Когда сочту нужным, уеду. Ты замечательная женщина, - он мягко дотронулся до её руки. – Но ни тебе, ни кому-либо другому я своей жизнью командовать не позволю. Я обезопасил Бисар. Как ты хотела. Обеспечил ей будущее. От меня больше ничего не требуется, и я искренне не считаю себя женатым…

Салима попыталась что-то возразить, но Пол не дал ей продолжить:

- Решаю здесь я, - твёрдо произнёс он, ласково улыбнувшись. – Ты поедешь домой. Ты ничего не скажешь Бисар. И ты не будешь пытаться связать нас впредь.

Салима молчала, огорчённо поджав губы.

- Ты знаешь, что я прав, Салима. Я благодарен тебе за то, что ты заботишься о Бисар, что не оставляешь её одну. Но у меня своя жизнь. И в ней пока нет места для Бисар.

Салима сидела, демонстративно отвернувшись от него, но Келлерман не воспринимал этот молчаливый шантаж. Он заметил, как из соседней комнаты, возбуждённо размахивая руками, старается привлечь его внимание Мендес. Оставив обиженную Салиму одну в гостиной, Пол присоединился к Сэму.

- Что там такое? – тихо спросил он.

- Только что звонил Хани, - удивляясь сам себе, прошептал в ответ Мендес. - Завтра ты возвращаешься в Амман.

---