Bre, спасибо 
!
Quote (Bre)
Мне нравится эта их синхронность во всём
А я о чем твержу уже второй год - они созданы друг для друга 
!
Quote (Bre)
Сначала нужно кормить Пола, а потом уж беременную Сару
На данном сроке беременности (около одного часа) для мужчины, действительно, требуется более усиленное кормление 
. Добавлено (17.03.09, 13:47)
---------------------------------------------
Глава 7
О том, к каким неожиданным поступкам может подтолкнуть музыка военных оркестров
Пол летел в Нью Йорк. Там, в аэропорту, он должен был встретиться с агентом ФБР и получить от него новые документы и адрес.
Прилетев в Ла Гардия, Пол зашел в бар.
"Крайний столик справа, на нем - математический журнал и синий футляр с очками".
Можно было и не давать такое подробное описание. Коллегу Пол узнал сразу – по повороту головы, по движению руки – он не мог объяснить, но профессия накладывала отпечаток.
Они слегка кивнули друг другу, и Пол сел за стол.
Агент начал говорить, и тут Пола ждал совершенно неприятный сюрприз.
В Нью Йорке, да и вообще в Америке, ему оставаться опасно. Ему следует сегодня же вылететь в Амстердам. Документы, кредитная карточка и адрес внутри журнала.
- Гуляйте, занимайтесь, чем хотите, - продолжал агент. – Не появляйтесь постоянно в одних и тех же местах… Ну, да вас учить не надо. Через нужное нам время мы вас найдем, дадим новый адрес и документы. Когда понадобится – вернем в Америку. Пока что у вас есть, по крайней мере, полгода. Экстренный телефон вы знаете, пользоваться им рекомендуется в случае крайней необходимости. Вопросы?
Пол отрицательно качнул головой, агент поднялся и ушел.
Через несколько минут и Пол покинул бар.
Ему не хотелось уезжать из Америки. За свою жизнь он привык к постоянным поездкам, к необходимости запрыгивать в машину или самолет, даже не имея времени собрать вещи. У него не было места, к которому он был привязан. Гостиницы и съемные квартиры не являлись домом. В дороге он чувствовал себя легко и свободно, как в прыжке с парашютом.
Но сейчас все было по-другому. В Америке оставалась Сара, а он хотел быть с ней. Хотел, но не мог…
Пол взял такси и переехал в аэропорт Кеннеди.
В ожидании посадки он собрался позвонить Саре. Он думал об этом звонке весь день, и не мог решить, что сказать.
Так и не решив ничего, Пол обреченно посмотрел на аппарат и набрал номер.
- Привет, Сара, - начал он и с тревогой замер, не зная, как она отреагирует.
- Пол! – она обрадовалась, и у него отлегло от сердца. – Пол, как я рада, что ты позвонил. Ты знаешь, я все-таки хотела приехать тебя проводить, но не успела. Меня задержали.
- А я ждал, - засмеялся он. – Так что можно считать, что ты меня проводила. Виртуально. Главное – желание.
Он вслушивался в ее голос, как в музыку. Он даже закрыл глаза, чтобы суета аэропорта ему не мешала.
- Где ты сейчас, Пол?
Он вздохнул:
- Сара, я не могу ответить. И я не смогу скоро приехать… Я буду звонить.
- Звони, я буду ждать.
Он по-прежнему не открывал глаза – так он лучше видел ее улыбку, глаза.
- Сара, я люблю тебя.
Она улыбнулась и повторила:
- Я буду ждать. Береги себя, хорошо?
Он почувствовал спазм в горле. Впервые в жизни ему предложили беречь себя.
***
Уже две недели Пол жил в Амстердаме. Он любил Амстердам. Впервые он увидел этот город, когда учился в Вест Пойнте.
Они закончили первый курс и решили посмотреть Европу – он и еще трое ребят. До этого Пол никогда не выезжал из Америки, и это было его первое путешествие. Они прилетели тогда в Голландию, выбрав ее для начала путешествия неслучайно, – из Нью-Амстердама в Амстердам, к истокам своей страны в Европе.
В студенческом хостеле познакомились с компанией девушек из Франции, и дальше уже путешествовали вместе.
Впервые он почувствовал себя тогда взрослым, самостоятельным.
И это ощущение свободы и счастья возвращалось к нему каждый раз, когда он приезжал сюда.
Каждый раз, но не сейчас. Сейчас он был здесь, потому что ему было приказано здесь находиться. Он должен был гулять по улицам, завтракать, обедать, ужинать, читать газеты, смотреть телевизор, спать. Он это делал уже две недели, и перед ним маячили, по крайней мере, полгода такого времяпровождения.
А, кроме того, он не был уверен в надежности места, где находился.
Сара, и та, смогла раздобыть его адрес в Чикаго. Что же помешает это сделать другим?
Пола злило его положение: одновременно и куропатки, которая, возможно, находится под прицелом охотника, и охотничьей собаки, которая никуда не может двинуться без приказа.
***
В этот день Сара дежурила в отделении. Медсестра принесла ей дела больных, и Сара просматривала их перед обходом.
Внезапно она почувствовала себя плохо – ноги стали как будто ватными, голова как-то странно поплыла, и она успела сесть, ухватившись за стол.
Она сидела несколько минут, пока странное состояние не прошло.
Она выпила воду, встала, сделала несколько шагов – все было в порядке. Сара приложила руку к животу – она была уверена, что причина там. Она почему-то подумала о девочке, маленькой и толстенькой, с синими глазами. Она очень хотела такую девочку.
***
В парке Вондел играл военный оркестр. Был какой-то праздник, и по всему Амстердаму на разных площадках играли военные оркестры со всего мира.
Пол подошел поближе. Играл оркестр Французского иностранного легиона. Они очень живописно смотрелись в своих белых кепи и красных эполетах.
Пол и раньше видел знаменитый Иностранный легион. Только без парадных белых кепи. В 1991 в Кувейте дивизион Пола воевал бок о бок со вторым десантным полком легионеров.
Они, группа офицеров-десантников, прибыли тогда на базу легионеров, чтобы познакомиться с союзниками.
Легионеры поразили Пола своей неприхотливостью и выучкой: они отправлялись на задание, беря с собой только боеприпасы и воду.
Каждый рядовой легионер стоил американского сержанта.
До этого Пол искренне верил, что самая лучшая армия в мире – его армия, армия Соединенных Штатов. Но его солдаты не могли отправиться на задание вот так – без еды, без необходимой экипировки. Это было бы равносильно поражению. А легионеры своей выносливостью напомнили ему верблюдов, способных двигаться без еды и воды по пустыне.
Иностранный легион был во все времена овеян легендами. Говорили о преступниках и головорезах со всего мира, которые находят там убежище. Рассказывали о жестких способах тренировки и жестоких наказаниях в легионе. О том, что на учениях там применяют настоящие патроны, что новобранцев могут забить до смерти – да много чего говорили, но легион был превосходной военной единицей, воюющей во всех точках земного шара.
Приходя в легион, каждый солдат получал новые документы и новое имя. Найти там человека было невозможно никому.
"Лучшее место на земле, где можно спрятаться", - сказал тогда Полу один из офицеров легиона.
Пол вышел из парка и отправился к своей квартире.
"Они мне скажут куда, они мне скажут когда, что… Полгода прогулок по Европе… Нет уж, я их сам найду, когда будет нужно".
Через час Пол уже сидел в поезде, который ехал в Марсель. Там, недалеко от города, находился вербовочный пункт и отборочный лагерь дивизиона.
Пол смотрел в окно и сочинял легенду – служил в американской армии, дослужился до сержанта, вышел в отставку. На гражданке так и не смог устроиться, купил маленький продуктовый магазин, но разорился – не умел беречь деньги. Женился, но неудачно, разошелся. Больше нравилось проводить время с друзьями, чем с женой или в магазине. Мечтает вернуться в армию.
Теперь со шрамами – их надо объяснять. Все военные, был ранен несколько раз.
Проблематичен только ожог на груди – удружила Сара особой приметой. Ожог отдадим жене. Ревновала. Не ночевал дома, пришел утром, да еще и со следами помады на рубашке. А она гладила белье и кинулась. Сойдет.
Пол говорил себе, что он едет в Легион, чтобы перестать быть куклой на веревочке, чтобы самому определять, что делать. Но он понимал, что едет еще и потому, что жутко засиделся. Сначала в тюрьме, потом здесь. Что он не в состоянии находиться без дела. Что ему не хватает движения, адреналина.
Он просто не мог бездействовать.
Добавлено (19.03.09, 00:59)
---------------------------------------------
Глава 8
Снова в армии
Пол сидел в классе и писал тест. Он был уже четвертый день в Обани – главной отборочной базе Легиона. В первый день он прошел медкомиссию, вчера – спортивный тест.
Со здоровьем у него не было проблем, медкомиссия не заняла много времени. Спортивный тест – бег по стадиону на время - он тоже пробежал легко, а вот написать психо-технический тест было уже сложнее.
И сложность была не в самом тесте. Он был обычный – выбрать недостающие фигурки, нарисовать стрелки, показать движение шестеренок, посчитать кубики – все это была ерунда.
Но он не должен был написать его слишком хорошо и быстро. По легенде он – сержант в отставке, парень не слишком образованный и начитанный. Был бы поумнее, устроился бы в Америке и не стремился стать наемником.
Если другим волонтерам надо было показать в этом тесте свои ум, логику, внимание, память, то Полу все это надо было скрыть. По всем этим качествам он не должен был особенно выделяться среди других претендентов.
Получая новые листы, он просматривал задания и определял, какие ему не следует выполнять, а в каких надо сделать ошибки.
Еще надо было показать правильное время – не решать задачи слишком быстро. Но крутить головой и смотреть, когда другие переворачивают листы, было нельзя. Парень, сидящий перед Полом, обернулся и тут же получил затрещину от капрала.
Мордобой был обыкновенным способом подтверждения приказов для новобранцев – французский почти никто не понимает, но при ударе по голове приказ становится ясен и без переводчика.
У Пола было огромное преимущество перед другими – он знал французский. Его предки приехала в Америку из Франции. Еще бабушка любила говорить по-французски, в кондитерской отца были книги рецептов, которые он специально выписывал из Франции. Пола отдали учиться в школу иезуитов, где культивировался французский - как язык отцов-основателей Чикаго. Знания там вбивались почти теми же методами, что и в Легионе.
И впервые Пол вспомнил школу, которую всегда ненавидел, с благодарностью за хороший французский. Кто бы мог подумать, что это окажет ему такую услугу – подзатыльники, которыми сержанты награждали волонтеров, его миновали.
Одно дело получать удары в двадцать лет, но совсем другое – в тридцать семь. Пол не был уверен, что не даст сдачи. В слишком уж большом уважении к себе его воспитал Вест Пойнт.
Но за драку отсюда выгоняли без разговоров, а в планы Пола это не входило.
Крутить головой было нельзя, поэтому Пол сосредоточился на боковом зрении и на слухе – когда несколько человек переворачивали листы, он делал то же самое, решал несколько задач, делал несколько ошибок в других и ждал следующего шороха переворачиваемой бумаги.
Наконец два часа теста истекли. Пол положил свои листы на стол капралу и вышел в коридор.
- Уинтерс! – рядом с ним появился сержант. – В "гестапо"!
Уинтерсом теперь звали Пола. Каждый новобранец получал новое имя и документы. Пол стал Диком Уинтерсом.
А "гестапо" на местном жаргоне назывался отдел службы безопасности, который допрашивал волонтеров.
Вот это уже было опасней тестов. В "гестапо" Пола вызывали уже в четвертый раз.
С двадцатилетними парнями проще – вся их жизнь складывалась в несколько строк – недоучился, нет денег, хочу приключений.
Волонтеров в возрасте Пола проверяли особенно дотошно – мало ли что успел человек натворить за это время.
В первый раз Пола допрашивал капрал, потом сержант, в третий раз – лейтенант.
Сегодня в комнате сидели уже два офицера – один француз, второй, судя по легкому акценту, - американец.
Собеседование, так это называлось официально, проводилось как профессиональный перекрестный допрос.
Вопросы сыпались один за другим и были, казалось, совершенно не связаны друг с другом. О родителях, о материальном положении, о причинах прихода в легион. Но Пол точно знал, что интересует "гестаповцев", и вопросы, касавшиеся этих двух тем, появлялись все чаще и настойчивей.
Первое, на чем сотредоточились следователи, была его служба в армии.
- Где вы служили?
- На каких базах проходили подготовку?
- Перечислите ваших командиров.
Тут Пол был совершенно спокоен – проверить правдивость его слов было невозможно. База данных американской армии была надежно закрыта, и Иностранный легион не являлся тем лицом, которое могло бы получить в данном случае информацию.
Свою военную профессию десантника Пол решил утаить. Если бы он сказал правду, то его направили бы служить во второй десантный полк на Корсике. В этом была доля риска. Прошло 16 лет с момента войны в Кувейте, вряд ли в полку остался кто-то с тех пор, кто мог бы узнать Пола, но теоретически такая возможность существовала. И ее надо было исключить.
И Пол рассказывал, что он служил в пехотных войсках и проходил подготовку на базе Зоц.
База Зоц находилась во Французской Гвинее. Там проходили подготовку многие части североатлантического союза, но только одна часть дислоцировалась там постоянно – 3-й пехотный полк Иностранного легиона. Вот туда Пол и собрался попасть.
Все остальные полки Легиона находились либо во Франции, либо в Азии и Африке. Это было слишком далеко. И оттуда было бы сложно выбраться в случае необходимости. А Южная Америка была для него идеальным вариантом.
Пол никогда не был на базе Зоц – он не был пехотинцем, и его никто не готовил для войны в джунглях, но он врал уверенно и спокойно.
Плюс-минус все базы похожи одна на другую, фамилии сержантов за давностью лет не помнит, распорядок дня, тренировки – все это он себе представлял. Если что-то и не соответствовало – пойди разбери как готовили именно эту американскую часть двадцать лет назад.
Главное было отвечать уверенно, быстро и не допускать противоречия в деталях.
Никто не станет его проверять – если из-за каждого наемника рыскать по всему свету и собирать информацию, Легиону не хватит никаких средств.
Вторая тема, вызвавшая особое внимание, как и предполагал заранее Пол, был его ожог на груди.
Между вопросами о службе в армии, офицеры то и дело, как бы между прочим, спрашивали:
- У вас часто были стычки с женой?
- Вы ее били?
- Она заявляла на вас в полицию?
- У вас были проблемы с соседями?
- Вы жаловались на жену в полицию?
- Как вы отреагировали, получив такой ожог?
Пол пожимал плечами:
- Нет, я ее никогда не бил. Посмотрите на меня – если бы я ее ударил, то искалечил бы. Лучше развестись, чем сидеть в тюрьме.
Через три часа собеседование было закончено, и Полу сказали, что он может быть свободен.
Пол вышел во двор. Большинство волонтеров были заняты работами по базе. Они беспрерывно что-то мыли, красили, копали, ремонтировали. Пол из-за ежедневных допросов на эти работы не попадал. И был доволен. Бездействие ему надоело, но не настолько, чтобы мыть полы в казарме.
Во дворе были спортивные снаряды. Небольшими группами сидели свободные от работы волонтеры – они группировались по языкам и не смешивались. С разных сторон двора доносились английский, французский, китайский, было очень много славянских языков. В самом дальнем углу сидели несколько монголов – им было тяжелее всего, они совершенно никого не понимали.
Пол осмотрел это сборище и почувствовал огромное уважение к Легиону – сделать из всего этого армию, эффективную и профессиональную, было великим искусством.
К английской группе Пол примыкать не стал. Товарищи ему были не нужны. Он себя прекрасно чувствовал и один. Что ему было делать с ними? Сидеть на бревнах и говорить о публичных домах Марселя?
Даже, если бы и было о чем поговорить, - он не собирался никого подпускать к себе. Ему было достаточно и Дэнни.
Это воспоминание опять накрыло его тоскливой волной, и Пол пошел к спортивным снарядам, чтобы вытолкнуть из головы все лишнее.
Ему надо было вернуть себе спортивную форму. Полгода тюрьмы не прошли даром – вчера после кросса Пол посмотрел результаты и неприятно удивился – в норму он уложился, но раньше он бегал намного быстрее.
***
На следующий день Пола вызвал сержант и будничным тоном сообщил, что он зачислен в Легион, ему следует получить на складе форму и немедленно явиться к своему командиру для начала прохождения службы.
Добавлено (21.03.09, 00:57)
---------------------------------------------
Глава 9
О том, что нет еды, вкуснее гамбургера, и страны, лучше Америки.
На следующий день новобранцы прибыли в "университет" Легиона – базу Кастельнодари в горах Центрального массива.
На этой базе им предстояло пробыть 15 недель. Все военные учебки мира не были санаториями, но когда после подъема в 4 утра Пол получил на завтрак чашку кофе и кусок хлеба, то он с тоской вспомнил завтраки в американской армии. На второй день он вспомнил торт со взбитыми сливками, который официант хотел ему завернуть, а он легкомысленно отказался. На третий день Пол отключил у себя в мозгу зону воспоминаний о еде. Потому что и этот завтрак удавалось съесть не всегда.
На завтрак могли дать десять минут, а могли и пять. И в этом случае, если первые солдаты входили в столовую недостаточно быстро, то последние получить еду не успевали.
Обед тоже мог не состояться – каждому могли выдать в руки по консервной банке и куску хлеба и один консервный нож на всех. И дать на это те же пять или семь минут. Тогда было лучше сразу съедать хлеб, потому что времени на консервы все равно бы не хватило.
В принципе, система обучения в лагере была проста и стояла на трех китах – голод, холод и огромные физические нагрузки. Цель – воспитание выносливости.
Ко всему этому Пол привык и втянулся легко, но, что его действительно раздражало, - это были утренние построения на плацу.
Их выгоняли на рассвете, в горах было холодно, а на плацу – лужи и грязь.
Следовала команда "смирно", а потом сержанты начинали прогуливаться вдоль строя, внимательно просматривая ряды. Так могло продолжаться минут сорок, порой и больше. Пока кто-то из замерзших солдат не начинал ежиться, пытаться пошевелить руками.
Этого и ждали сержанты. За нарушение команды наказывали весь строй. Дальше следовала команда "ложись", и все оказывались в грязных холодных лужах. После продолжительного лежания следовала команда отжиматься. И уже после всего этого начинался учебный день. Переодеться и обсохнуть было негде. В казарму возвращались уже только вечером.
Грязная одежда невероятно раздражала аккуратного Келлермана.
Но эти утренние грязевые ванны продолжались только несколько дней. Потом в строю уже никто не шевелился при любых погодных условиях – будь то заморозки или ливень.
Учеба была построена так, что всю скуку и тоску, которые накопились в Келлермане за последние полгода, выдуло в первый же день.
Бег, полосы препятствий, занятия по атлетике, рукопашный бой – все это следовало без перерыва.
Отдыхом считалось новое занятие. После двухчасового прохождения полосы препятствий их выводили отдохнуть на пятикилометровый кросс, а после кросса отдыхали, занимаясь на гимнастических снарядах, а после этого отдыхали на новом кроссе в полной боевой выкладке.
Когда в первый день Пол вечером упал на свою кровать, в его мозгу, еще не успевшем отключиться, мелькнула мысль: "А если бы у всего населения земного шара спросили, чтобы они выбрали – прогулки по Амстердаму или муштру в Легионе?". И тут же, проваливаясь в сон, Пол подумал, что он был прав в своем выборе – если бы все население земли сбилось в Амстердаме, то там бы было очень тесно и не всем хватило еды…
Но больше эти несколько драгоценных секунд перед сном Пол не тратил на глупые мысли. Когда веки опускались под свинцовой тяжестью, он пытался представить Сару – вдруг повезет, и она приснится… Но сновидений не было. Было три-четыре часа сна, подъем и новый день.
Через месяц таких занятий Пол заметил, что на поясе пора делать новую дырку, а вот футболки начинают трещать в плечах.
Через пять недель учебы им предстоял недельный марш-бросок в горах с имитацией боя.
Все это время в Легионе новобранцы находились в полной изоляции - нельзя было ни звонить домой, ни отправлять письма.
Пол звонил Саре последний раз еще из Амстердама. Он предупредил, что долго не сможет звонить, но, конечно же, ничего не объяснил.
Когда его взводу объявили о предстоящем броске, то Пол подумал, что пришло время для небольшого отпуска.
В автономном броске, в горах, легко можно было отстать от отряда. И так же легко вернуться ближе к концу марша. Причин можно найти много – заблудился, свалился в пропасть, отстал, вывихнул ногу.
Свою будущую поездку в Америку Пол продумал, когда ехал на поезде из Амстердама в Марсель.
ФБР вручило ему два паспорта. С обоими ему было запрещено пока въезжать в Америку.
Один паспорт был сдан в Легион, второй, вместе с деньгами, Пол оставил в банковском сейфе Тулузы.
Теперь у него имелся еще один паспорт, полученный в Легионе.
С паспортом Легиона он не мог покинуть Францию, с паспортом ФБР – въехать в Америку. Теперь только осталось поменять эти документы местами.
Добраться до Тулузы, достать паспорт ФБР, вылететь по нему во Франкфурт. Там достать паспорт, выданный в Легионе, и по нему прилететь в Америку.
Потом так же вернуться. Пол дал себе на все четыре дня.
Угрызений совести перед новыми товарищами за предстоящее временное дезертирство Пол не испытывал. Пусть привыкают – на войне как на войне. Боец может пасть в бою, и товарищам придется воевать и за него. Им этот опыт будет даже полезен.
Эти пять недель Пол ни на кого не перевешивал свой груз. Из-за него рота не валялась в грязи, не отжималась сотни раз, не бегала штрафные десятки километров. Его не надо было перетаскивать через стену на полосе препятствий, вытягивать из ямы с грязью, тащить на себе во время марш-бросков.
Ни одного наказания рота не получила из-за него. А значит, у него есть полное право устроить себе выходные.
***
В четыре утра рота покинула базу. Они разделились на отряды, и каждый стал двигаться самостоятельно.
Сержант отдавал приказы, на каждого были возложены свои обязанности.
- Уинтерс! – скомандовал сержант. – Взять рацию и бегом на ту высоту. Будешь координировать наше передвижение.
Пол подхватил рацию и неслышно исчез в темноте. Получилось еще проще, чем он рассчитывал.
Через сотню метров Пол свернул с указанного направления. Саперной лопаткой он вырыл небольшой окоп, спрятал туда рацию, оружие и форму. Переоделся в спортивный костюм, взятый из лагеря.
Замаскировал тайник, определил и запомнил его точные координаты. Замер на несколько мгновений, подумав, пришло бы ему в голову сотворить нечто подобное в американской армии, и что бы с ним сделали в этом случае. Потом представил себе, что с ним сделают в легионе, если его план не удастся, и презрительно усмехнулся. Он давно уже перешел все возможные рубиконы, нарушил все правила и играл в свою игру.
Вглядываясь и вслушиваясь в предрассветную темноту, Пол заскользил по склону.
***
В аэропорту Франкфурта в ожидании рейса Пол зашел в кафе. Он взял тройной гамбургер, полную тарелку чипсов и бутылку кока-колы.
Да здравствует Америка!
Новые сообщения ·
Пользователи ·
Правила форума ·
Поиск
. Беззащитный толстый зайка 
! 
.
