Так-с. Планируется, как штука из четырех частей (видно, вы уже догадались). Вопреки сложившемуся мнению, пускай Веролинк будет весенний, а то все как-то грустно у их (((((( Насчет дальнейших пейрингов – пока не знаю. Как узнаю- скажу.

Весна.

У вишни всякий лепесток
Своею красотой цветет.
Но минул миг – осыпалась.
Непостоянно сердце.
Но кто весну клянет?

Фудзивара-но Окикадзэ

***

Как я любил тебя весной, моя маленькая, храбрая девочка?

Любил ли, вообще? Ценил ли? Жалел? Понимал? Мне всегда казалось, что для нас двоих одного мира мало, и этой весны мало, и этого майского гула солнечных шмелей где-то у меня в подсознании, и этих улиц, полных выстраданных улыбок, этих праздничных коридоров аллей, этих бесконечных вопросов, ответов, прикосновений, моментов… Мне всего было мало. Даже тебя, детка. Даже тебя, Вероника. Весной я любил легко, без лишних слов и суеты. Неторопливо сматывая в клубок твои следы, бережно собирая оброненные тобою слова, ласково запоминая подаренные тобой поцелуи. Пусть будут со мной, будут лежать в кармане, прямо под сердцем, чтобы всегда помнить о том, что есть весна, и есть ты, и есть мы.

Как думаешь, Вероника, можно винить за то, что слишком любишь? А можно - за то, что слишком дышишь и живешь? За то, что не хочешь, чтобы наступало лето? Мы с тобой преступники, наверное. Нас надо посадить в тюрьму, двоих. Меня – за то, что хочу изменить мир, тебя – за то, что ты так улыбаешься, глядя на меня. Прямо мне в глаза. Пойми, это жестоко, Ви. Нас всего лишь двое, а весна такая большая, такая чистая и наивная, что хочется думать, будто мы с тобой не Линкольн и Вероника, а просто ве и сна или, даже, вес и на, а, может, просто любовь. Как думаешь, бывает, чтобы была одна весна напополам? Хотя, что я несу, будь у меня одна-единственная зеленоглазая весна, я бы тебе ее всю отдал. Всю, до последней капли березового сока. До последнего рябого луча нашего солнца. До последней отчаянной капли надежды.

Всегда нужно верить, всегда надеяться и вспоминать. Что? Наверное, только лучшее. А что вспомнишь обо мне ты? Мою ложь, мой холод и отчуждение, мою горечь, как у слишком старого виски? Ты пила меня всегда мелкими глотками, дула на мутную жидкость, закусывала обожженные губы, терпела, глотала, обжигалась, опять терпела, молчала, молила, плакала, кричала… А я все также равнодушно горел, как синее пламя, которое не остудить даже прикосновениями дрожащих пальцев. Мы сгорели вдвоем – ты и я?

Никто, Никогда, да и я Сам изредка начинаю чувствовать, что схожу с ума, так и не заметив этого.

Как в рыцарских романах: быстро – значит гореть, долго – значит гнить… А если вечно? Если так, как я?

И что-то шепчет из пустоты.

- Тебе-то что? Ты уже и так мертв.

Голос низкий и гулкий. Властный голос. За таким пойдут. Другие. Не я.

- Оглянись вокруг, и ты поймешь, что давно умер, что весна прошла. И помни: тебя звали с собой. Тебя спасали. Ты мог! Но не захотел.

Спасали… Меня…Зачем?! Мне не нужно ничьей помощи! Хоть раз в жизни…

Не надо меня спасать!

Тишина. Я всегда удивлюсь тому, как все исчезает. Удивляюсь, но никогда не завидую.

- Ну и убирайтесь! – бросаю я в пустоту. Кому? Не важно.

Ответа нет. Весной всегда так сложно, детка?

- Сам дурак, - жалкая попытка усмехнуться.

Не помогает. Пустота внутри, а не снаружи меня.

У меня нет будущего. Оно ушло. Только прошлое и настоящее. И есть ли смысл мечтать, есть ли смысл и дальше наступать на раскаленные угли только потому, что боль физическая в сто раз слабее боли душевной?..

Я умер, Вероника?

Тогда почему рядом мерзость и жара, и грязь, и комары? И скоро лето.

Ты придешь меня навестить?

Хотя бы один раз. Хотя бы постой в дверях, и просто помолчим вместе. Просто посмотрим вместе в одно и то же окно. Просто подумаем об одном и том же одновременно. И я проведу рукой по твоей ладошке, отыщу на ней линию жизни и нагадаю тебе долгую и счастливую жизнь. Ты смеешься? Думаешь, я не силен в хиромантии? Не верь Майклу, он просто завидует. Всегда завидовал тому, как безошибочно точно я умею отыскивать линию жизни. У него у самого ее за линией ума даже не видно.

Ты плачешь?

Не плачь, Вероника. Как ни крути, на дворе еще весна, а Майкл живучий – ничего с ним не станет. Я не позволю. Он еще всех нас переживет. Будет в качалке сидеть и внучкам книжки читать.

Ну, что ты?

Не смешно? Я знаю. Знаю, что из меня утешитель никудышный. А, может, не надо тебя утешать? Может, ты просто знай, что я тебя люблю. Всегда любил. С того самого дня, как услышал твою улыбку, как почувствовал твое имя.

Вероника, не надо.

Помнишь ты даже сны мне свои рассказывала? Страшные и не слишком. Серые и цветные. Вещие и не очень. Помнишь про лошадь сон? Когда ты стояла посреди пшеничного поля, а к тебе навстречу мчался конь. Весь белый, только возле правого глаза, совсем как у человека, родинка. Тебе тогда бабушка рассказала, что видеть лошадь во сне – к несчастью, и ты дуреха целый день ревела у меня на плече.

Ну, помнишь?

И я помню. Я все помню. Все-все-все в тебе. Малейшую деталь, которая делает тебя не просто Вероникой, моей Вероникой. И даже то, как у тебя вокруг хрусталика появляются тонкие лучики бирюзы, когда ты плачешь. Странно, когда ты плачешь – у тебя глаза становятся бирюзовыми. А когда смеешься – зелеными. Как жаль, что я знал тебя почти всегда голубоглазой.

А ты мне часто лгала?

Скажи честно. Вот я, например, сознаюсь, солгал Лизе, когда она спросила: люблю ли я сливочное мороженое. Я тогда сказал ей: терпеть не могу. Не хотел, чтобы она ела со мной мороженое в парке. Не хотел, чтобы она крошила вафельный стаканчик мне на брюки, а потом смеялась, как я отряхиваюсь на виду у всех.

И, вообще, я все не про то.

Я любил тебя весной, моя маленькая, храбрая девочка.

А ты любила меня весной?

***

- Линк, ну ты и свинья! – Вероника поправляет выбившийся локон, - не обязательно так сёрбать, когда ешь суп!

- Суп? Какой суп? – он лукаво подмигивает, протягивая пустую тарелку.

- Тебя хоть кто-нибудь, хотя бы раз в жизни учил, как надо держать ложку? – еще момент - и она расхохочется.

- Нет, - и это чистосердечный ответ, - Майкл.

- Врешь, - Вероника закрывает ладошкой ему рот, - больше ни слова лжи. Иначе никогда не сварю тебе больше борща.

Она придвигается близко-близко, так что чувствует, как бьется его сердце.

- Что будем делать? – и замирает в предвкушении ответа.

- Любить. Что же еще? – он притягивает ее к себе, - ты меня любишь сейчас?

Не надо ответа. Все и так ясно, но она отвечает.

- Весной особенно.

***

"Кто знает, встретимся ли с весной еще – а потому на проводы не смею опоздать".

TBC